Выбрать главу

А вот для того, чтобы сбросить флешетты, придется снижаться до бреющего. Наставления по применению «аэропланных стрел» рекомендовали сбрасывать их со ста пятидесяти футов, не выше - иначе «снаряды» лягут с большим рассеянием. И наилучшего эффекта можно добиться, накрывая цель рассыпанными стрелками, как ковром. Скорость сто двадцать в час, высота тридцать метров - флешетты будут лететь почти параллельно земле. Пехота здесь строится плотными рядами, и солдаты за эти несколько дней привыкли к виду проносящихся над головой аппаратов. До сих пор от них не исходило особой угрозы, а потому пехотинцы больше не разбегаются в стороны, не падают на землю, закрывая руками головы. А значит, кованая смерть пронижет сразу несколько тел…

Эссена передернуло, он с усилием отогнал видение прочь. Странно, подумал лейтенант, неужели Фибих не просветил своих новых друзей о том, какую опасность может представлять для пехоты аэроплан? Он-то знает и о флешеттах и о зажигательных «ромовых бабах» и о пулеметах…

Лучше всего заходить на пехотные колонны с тылу, на бреющем. И, вывалив груз, сразу уходить в сторону с набором высоты. Только надо заранее прикинуть направление, а то выскочишь на другую колонну, под залп сотен штуцеров...

Ну, это слава богу, не сейчас.

Корнилович выровнял аппарат. Теперь они летели над береговой линией на север. Слева пенится узенькая полоска прибоя, а вдалеке, там, где берег резко поворачивает на юг, горизонт заволокла дымная завеса: там шел французский флот. Эссен сначала удивился, почему моряки так отстали от сухопутной армии, но потом понял, что отставание не так уж и велико: пехоте и обозам еще часа полтора шагать до речки Булганак, за которой - рукой подать! - стоят на высоком берегу Альмы русские. Пока походный ромб развернется в боевые порядки, корабли успеют приблизиться на расстояние, достаточное для открытия огня.

И тем не менее, надо торопиться. Эссен сделал Корниловичу знак - «Возвращаемся!» - и потащил из-за отворота кожанки рацию.

III

Крым, Альма.

27 сентября 1854 года.

прапорщик Лобанов-Ростовский

Пехотный солдат, саженного роста, малый с соломенными волосами под суконной бескозыркой, босой, в полотняной рубахе поверх портов, выпалил: «слушш, вашбродие!», и кинулся исполнять. Обреченные кустики оставались последней помехой, перекрывавшей сектор обстрела. Лобанов-Ростовский установил один из трех выделенных для этого направления пулеметов на крайнем отроге, в двух сотнях шагов перед татарской деревенькой Улуккул-Аклес. Позицию выбрали с таким расчетом, чтобы пулеметный огонь пришелся во фланг пехотным колоннам французов, которым, хочешь - не хочешь, а придется карабкаться на плато.

Позади Улуккул-Аклес, на самой высокой точке позиции, возвышалась восьмиугольная башня, сложенная из красного кирпича - станция оптического телеграфа системы Шато. С верхней площадки можно было поддерживать зрительную связь с двумя соседними станциями: северной, в Евпатории, и южной, возле Константиновской батареи на Северной стороне Севастополя.

На башне сидели наблюдатели из штаба Меньшикова, и при них - мощная радиостанция, присланная с «Адаманта». Станция позволяла устойчиво держать связь с рациями-переговорниками, так что советник князя, генерал Фомченко (еще один гость из XXI-го века), с утра расположился на башне и старательно плетет "радиосеть", накрывающую берега Альмы и изрядный кусок моря.

Место для второй огневой точки прапорщик наметил в полуверсте перед восточной окраиной Улуккул-Аклес; третья располагалась на правом фланге предполагаемого движения французов.

Все три пулеметных гнезда - тщательно замаскированные, с запасными позициями, - располагались перед фронтом семнадцатой пехотной дивизии генерала Кирьякова, занимавшей плато. Ровными линейками расставлены батареи, прикрытые брустверами из фашин и корзин с землей. В тылах зарядные ящики и запряжки, дальше, за деревней, - обозы, дымят костры, варится кулеш. Солдаты сидят на земле возле составленных в пирамиды ружей, взад-вперед проносятся казаки и верховые адъютанты.

Генерал Фомченко, обходивший позиции вместе с Меньшиковым, особо напирал на маскировку. Прапорщик усмехнулся, припоминая багрового от жары генерала. Фомченко сопровождал княжеский кортеж на двуколке - как выяснилось, большинство «потомков» не умеют ездить верхом. Впрочем, одернул себя Лобанов-Ростовский, нехорошо смеяться над коллегой-авиатором (он ведь генерал-лейтенант авиации?), да еще и таким заслуженным! Ну не умеет ездить верхом - так и что с того? Зато в тактике разбирается превосходно, и командными талантами бог не обидел. Недаром Фомченко жестко осадил генерала Кирьякова, повторившего известное еще со времен Семилетней войны присловье: «на подъеме с моря и с одним батальоном шапками забросаем неприятеля и как кур перестреляем».