13. Народы Кавказа, т. 1—2, М., 1960, 1962. В.П. Алексеев. Антропологические данные к происхождению осетинского народа. Тез. докл. науч. сессии поев. Проблем, происхождения осетине, народа, Орджоникидзе, 1966.
14. К.С. Мережковский. Отчет об антропологической поездке в Крым в 1880 г. Изв. Русского геогр. об-ва, т. XVII. вып. 2, СПб., 1881.
15. А.Н. Пулянос. К антропологии караимов Литвы и Крыма. «Вопросы антропологии», 1963, вып. 13.
16. Общие заметки о караимах. Караимская жизнь, 1911, кн. 3—4.
17. О. Исмагулов. Указ. соч.
18. С.А. Вайсенберг. Караимы. «Русский антр. журнал», 1905. № 1—2.
19. В.В. Бунак. Работы А.Д. Элькинда по антропологии евреев и современное положение вопроса о расовом типе евреев. «Русский антр. журнал», т. XII: 1922, кн. 1—2.
20. С.А. Токарев. Этнография народов СССР. М., 1958.
21. М.И. Артамонов. История хазар. Л., 1962.
22. В.В. Гинзбург. Антропологические материалы к проблеме происхождения населения Хазарского каганата. Сб. МАЭ АН СССР, вып. XIII, М.—Л., 1951.
23. Он же. Антропологический состав населения Саркела-Белой Вежи и его происхождение. Тр. Волго-Донс. арх. экспед., т. III, Материалы и исследования по археологии СССР. № 109, М.—Л., 1963.
24. Б.В. Фирштейн. Черепа из погребений во дворе левобережного Цимлянского городища. Тр. Волго-Донск. арх. экспед., т. III. Материалы и исследования по археологии СССР, № 109, М.—Л., 1963; Он же. Черепа из насыпей возле Белой Вежи. Тр. Волго-Донск. арх. экспед., т. III.
25. Г.Г. Вуич. Черепа из кочевнического могильника возле Саркела-Белой Вежи. Тр. Волго-Донск. арх. экспед., т. III. Материалы и исследования по археологии СССР, № 109, М.—Л., 1963.
26. Г.Г. Вуич, В.В. Гинзбург, Б.В. Фирштейн. Черепа из погребений оборонительных стен Саркела-Белой Вежи. Тр. Волго-Донск. арх. экспед., т. III. Материалы и исследования по археологии СССР, № 109, М.—Л., 1963.
27. Г.Ф. Дебец. Антропологический состав средневековых городов Крыма. Сб. музея антропологии и этнографии АН СССР, т. XII, М—Л., 1949.
28. К.Ф. Соколова. Антропологические материалы из раннесредневековых могильников Крыма. «История и археология средневекового Крыма», М., 1958; Она же: Антропологический материал из Алуштинского могильника. «Сов. Антропология», 1958, № 2.
29. В.Е. Рудакова. Черепа из гробниц Баклы. Сб. научных работ студентов Крымского мед. ин-та, т. I, Симферополь, 1958.
30. Н.А. Баскаков. Введение в изучение тюркских языков, М., 1962.
Из сборника:
Археология и этнография Татарии.
Вып. 1. Вопросы этногенеза
тюркоязычных народов Среднего Поволжья.
Казань: АН СССР, 1971, с. 232—255.
Публикуется часть статьи с материалами
о крымских караимах;
ссылки на литературу №№ 23—39 заменены,
соответственно, номерами 14—30.
Локализация караимского языка в свете его исторического развития
А. Дубинский
Считается, что язык народа является сокровищницей духовной культуры. Такая характеристика полностью относится и к караимскому языку, особенно при рассмотрении, хотя бы в общих чертах, развития языка в связи с историей народа.
Сначала уясним понятие «караимский язык» и представим его территориальные границы. Для караимов Литвы, запад. Украины и Польши, носителей западнокараимского языка ситуация ясна и не вызывает сомнений. Здесь имеется два диалекта — тракайский и луцко-галицкий. Иная ситуация в Крыму, где проживает большинство караимов центрально-восточной Европы. Здесь дело несколько сложнее, что осветим ниже.
Язык крымских караимов, или восточнокараимский (в отличие от западного), чаще рассматривается как крымский диалект караимского языка по терминологии принятой в «Караимско-русско-польском словаре» (Москва, 1974). Внешне все выглядит просто и не требует комментариев. К сожалению, кое-где, даже в солидных трудах, появляются утверждения, что крымские караимы не имеют своего языка, а пользуются исключительно языком татарским, либо, в лучшем случае, его разновидностью.
При более глубоком рассмотрении этого вопроса обратимся, прежде всего, к исторической специфике проблемы, т.к., без использования диахроничного метода и без рассмотрения особенностей развития языка в течении веков можно прийти к совершенно неверным выводам об отсутствии у крымских караимов своего языка.
Для представления о древнем состоянии языка обратимся к караимским историческим материалам, даже из не очень далекого прошлого. Такими документами могут быть письменные источники, а в их числе не последнюю роль играет, с точки зрения хотя бы объема, перевод Библии, изданный в 1840/41 г. в Евпатории. Знакомство с лексикой наглядно указывает на разнообразие словарного запаса этого памятника письменности. Очень существенно появление идентичных и близких выражений и форм в лексике литовско-польских караимов. Отметим, что изданный в то время на основе многих рукописей текст не всегда был понятен современникам. И для лучшего понимания часть слов следовало адаптировать к тогдашнему разговорному языку. Но для нас более существенно появление лексики, близкой к западнокараимской, как свидетельства сохранения древнего языкового пласта, некогда общего с тракайским и луцко-галицким диалектами. Последние, после отделения от общего корня в результате миграции в Литву и Польшу, могли сохранить больше архаизмов, характерных для кыпчакской ветви тюркских языков. Крымский диалект временем все сильнее подвергался влиянию татарского и турецкого языков. Это побудило издателей евпаторийской Библии адаптировать перевод к разговорному языку преимущественно с османо-турецкими элементами. Появляющиеся в памятниках караимской письменности в Крыму древние кыпчакские элементы убедительно свидетельствуют об общем происхождении с западными диалектами и также служат доказательством самостоятельности языка крымских караимов. При этом элементы, общие с диалектами караимов Литвы и Польши, не случайны и составляют значительную часть богатства лексики.