Через полчаса в лагере был порядок, Артем Ткачев дал нагоняй начальнику охраны.
- Так они, гады, под гром присобачились! - оправдывался тот.
- Еще такой случай - в трибунал! - сказал Ткачев и отпустил.
В противоположность Митрофану Зинченко, он никогда не шел на отчаянный риск. Но уж если выходил на операцию, то возвращался не с пустыми руками.
Хочу привести лишь одну страницу из боевого дневника Ткачева, сохранившегося в архиве. Вот он весь, лаконичный старший лейтенант Артем Ткачев:
"Группа бойцов отряда, будучи на операции с 2 по 19.6.42 г. в районе Байдарской долины, произвела:
а) 6.6.42 г. На шоссейной дороге в районе Байдары - Байдарские ворота разбита и подожжена одна семитонная автомашина, а находившиеся в ней 70 чел. немцев уничтожены гранатами.
В операции хорошо действовали Тамакчи, Гросс.
б) В районе Байдарских ворот полностью перерезан кабель связи до двух килом.
в) 10.6.42 г. на шоссейной дороге в районе Байдары - Байдарские ворота разбита одна трехтонная машина, а находившиеся в ней 10 человек немцев уничтожены полностью.
г) 16.6.42 г. Был бой на яйле с карателями...
д) 18.6.42 г. на шоссе Коккозы - Ялта перерезан полевой кабель до 1 км".
Вот и все! И ни слова о том, что рейдом группы командовал сам Ткачев, что семнадцать суток группа ходила по тылам, преследуемая карателями, имея на брата по три килограмма сухарей, по пять пачек концентратов, по щепотке соли.
"Разбита и подожжена одна семитонная машина, а находившиеся в ней 70 чел. немцев уничтожены гранатами".
Как просто!
А на деле так. Партизан Тамакчи, коренной балаклавец, под видом старого и немощного татарина вышел на шоссе, помолился аллаху и его пророку Магомету у горного источника, приткнувшегося за спиной самих Байдарских ворот (и сейчас разгоряченные автопассажиры поголовно останавливаются у этого источника, освежая себя после крутой и жаркой горной дороги).
Человек молился, а немецкие солдаты проносились мимо и молча смотрели на пожилого человека, - так искренне играл наш Тамакчи, хотя ему было тогда не более тридцати пяти лет.
Помолился всласть и медленно заковылял в сторону большого селения Байдары.
Где же залечь нам? Вот о чем думал Тамакчи, зорко всматриваясь в голое тело горы, сползавшее на асфальтовую магистраль. И он выбрал это место, на первый взгляд самое непривлекательное для партизанской засады.
Только в книгах партизаны ждут врага в густых зарослях, а в жизни приходится поджидать врага в самых неожиданных местах. Здесь почти голый скат, правда обсыпанный седыми громадинами валунов, плюс ужасный солнцепек: лучи падают вертикально.
У Тамакчи верный глаз. Другая сторона дороги - крутой обрыв, а сама дорога берет резкий поворот вправо. Бабахнуть по шоферу - машина по инерции пойдет в обрыв, а с валунов чесануть из автоматов.
Два часа пеклись на солнце, у самого Ткачева был обморок, но заметил его только Тамакчи, для которого жара не жара - привык.
Молодой партизан Гросс был выдвинут ближе всех к шоссе. На нем самая ответственная задача: дождаться семитонки, крытой брезентом, - в ней пехота, едущая на Севастополь, - и расстрелять шофера.
Шел разный транспорт, а нужного не было. Поглядывали на Ткачева, окончательно распаренного солнцем, но тот молчал и всем видом говорил: ждать, что приказано!
Дождались.
Гросс отлично справился с задачей, в упор застрелил водителя на самой критической точке поворота, машина тараном пробила подпорную стену и ахнула вниз.
Партизаны выскочили на шоссе и забросали гранатами горящую семитонку, пока на ней не взорвались баки с горючим.
Семнадцать дней рейда!
13
Совсем обезлюдел Большой лес. За Басман-горой идиллия, хоть пикники устраивай.
Македонский еще раз проучил карателей. Они, не без помощи коушанских полицаев, выследили временную стоянку бахчисарайцев и, как говорят, - с ходу хотели нанести короткий, но жестокий удар.
Все было достойно удивления: и как по тревоге почти батальон немцев выскочил из Коуша, и как он без шума и очень торопливо вышел на тропу, стал охватывать отряд с двух сторон.
Все было сделано немцами, не учтено лишь одно: система наблюдения, которую держал Македонский в Большом лесу.
Не только батальон, но даже одинокий солдат не мог покинуть Коуш без того, чтоб об этом не стало известно Македонскому ровно через полчаса, а то и гораздо раньше.
Сопоставляя данные наблюдателей, Михаил Андреевич убедился: каратели с излишней самоуверенностью рассчитывают на внезапность.
Вот и хорошо, пусть идут?
Отряд, кроме боевой пятерки во главе с Самойленко, вывел с великой осторожностью. Пятерке и надо изобразить панический бег, но такой, чтобы основные силы немцев оказались на лесной дороге по хребту, соединяющей два Аппалаха - Верхний и Нижний.
Там-то и занял Михаил Андреевич отличную боевую позицию.
Говорят, Михаил Андреевич родился в рубашке - в лесу ему везло.
Да и мне казалось, что Михаил Андреевич везучий человек. Однако жизнь меня убедила, правда уже после войны: и на старуху бывает проруха. Бывало время, когда жизнь и Македонскому щедро отпускала тумаков...
...Каратели унесли с Аппалахской дороги много трупов. Кровавый след тянулся по дороге до самого Коуша. Ни одно поражение фашисты так не переживали, как это: вся Качинская долина погрузилась в траур.
Тут дело не только в манере Македонского, но и в настроении партизанской массы. Поражение под Керчью - рубцы и на наших сердцах. А то, что немцы за Дуванкоем устанавливают пушки, взятые под Семью Колодезями, и палят нашими снарядами по Севастополю, вызывало такую дикую ярость, что люди могли совершить невозможное.
Я у Македонского. Брови у него стали гуще, взгляд острее, а та подкупающая улыбка, которая всегда и всех тянула к нему, пряталась за резкими чертами лица, в котором было сейчас куда больше решительности, чем привычного для Македонского добродушия.
Он по-деловому поздоровался и тут же вынул из планшета донесение:
- Вот какая хреновина получается, командир. Дожили!
Да, действительно дожили: фашисты нагнали на станцию Бахчисарай несколько эшелонов с нашим вооружением, взятым под Керчью.
Я знал Македонского: ни одного разговора не начнет только для разговора. И, помимо всего, он торопится, Что же хочет от меня бахчисарайский командир?
Прямо спрашиваю:
- Что надо сделать?
Македонский уставился на меня.
- Надо достать эти эшелоны. И не только их, а все склады, пакгаузы и прочую ерундицию. Но тут нужно вот так, - Македонский раскинул сильные руки и сблизил их.
Догадываюсь: сложная операция, взаимодействие партизан, авиации, Севастополя, Большой земли.
- Добейтесь толкового радиста, а остальное за нами, бахчисарайцами.
Идея, конечно, сверхотличная, да и не на пустом месте она. Есть уже некоторый опыт. Днями партизаны Евпаторийского отряда под командованием талантливого человека - Даниила Ермакова, узнав о продвижении в районе Ново-Бодрак большой вражеской автоколонны, сообщили данные по радио фронту. В этот же день договорились о совместных действиях.
Боевая группа партизан залегла у дороги в ожидании самолетов. Выстроенные в три ряда, накрытые брезентами, автомашины противника готовились к движению на Севастополь.
По команде водители нажали на стартеры, и земля заходила ходуном - до того мощно сотрясала ее почти сотня дизельмоторов.
И никто из немцев даже не подумал посмотреть на небо, прислушаться к тому ровному гулу, что шел со стороны Чатыр-Дага.
Наши летчики легко обнаружили колонну, и - пошло! Самолеты делали заход за заходом, а партизаны под бешеный шум моторов ползком подбирались к самой магистрали.
Не успели самолеты отбомбиться, а уцелевшие машины рассредоточиться, как по напуганным фашистам ударили партизанские автоматы.