– Не стоит, товарищ контр-адмирал, – ответил Тамбовцев, – у вас достаточно молодых и талантливых офицеров. Зачем вам нужен пенсионер? Я просто выдвинул вполне очевидную идею, которую они тут же довели до рабочего состояния.
Теперь смотрите – мы дадим по каналу СОР радиограмму в Ставку о своем присутствии и тут же начнем крушить немецкие аэродромы в пределах нашей досягаемости. Если мы не будем валять дурака, то завтра утром обстановка на южном участке советско-германского фронта может резко измениться. Германские панцерваффе за летне-осеннюю кампанию выработали практически весь моторесурс. Боеготовых машин в танковых группах остались единицы. Советские контрудары парируются только за счет превосходства в воздухе.
– И вы предлагаете это превосходство у немцев отобрать. – Адмирал задумался. – А если сделать это хотя бы здесь и сейчас, то толк все равно будет. Немцам придется зашивать дыру резервами, а они у них и так невелики. Теперь, товарищ Тамбовцев, насчет радиограммы… Каковы у вас мысли на этот счет?
– С радиограммой несколько сложнее, товарищ контр-адмирал. С одной стороны, если код вскрыли мы, то почему это не смогут сделать немцы или англичане… Есть и еще один фактор. Сколько вообще времени мы сможем хранить тайну о своем происхождении? Я думаю, что не больше полугода – год. Когда мы начнем участвовать в Великой Отечественной войне на стороне СССР – а мы фактически уже в ней участвуем – и включимся в структуры РККА и РККФ, то мы будем вынужденно контактировать с тысячами людей. Утечки в таком случае просто неизбежны…
Короче, если шифр продержится полгода, то значит, он выполнил свою задачу. Теперь по тексту. Начать надо примерно так: «Товарищ Сталин. Мы, личный состав сводного соединения Военно-морского флота Российской Федерации, вышедшего на учения в Средиземное море в конце декабря 2012 года…»
– А может, не надо про 2012 год и Российскую Федерацию, по крайней мере сразу так? – засомневалась полковник Антонова. – А то как-то неуютно. Вот пришлет Берию разбираться – кто тут дурака валяет…
– А вы, Нина Викторовна, попробуйте как-то иначе объяснить наши возможности и наш Андреевский флаг, – отпарировал Тамбовцев. – Тут столько всякого накручено и наверчено, что в своей радиограмме мы должны быть кратки и максимально близки к действительности. А все остальное Ставке должна сказать та «ночь длинных ножей», которую устроит летчикам люфтваффе полковник Хмелев со своими орлами… Ну, и Евпаторийский десант.
Кстати, товарищ Сталин крайне не любит, когда его вводят в заблуждение или морочат голову. Так что, товарищи, давайте держаться фактов яко путеводной нити. И еще. Наш с вами любимый нарком и так здесь скоро будет – не с первой партией визитеров, так со второй точно. Ведь он не только нарком внутренних дел, но и куратор всех КБ, в которых разрабатывается почти весь местный хайтек. А наши корабли этим хайтеком забиты от киля до клотика. Но сейчас это к делу пока не относится…
А теперь давайте дальше, примерно так: «Мы переместились во времени и пространстве и оказались в Черном море 4 января 1942 года».
– Не стоит «Мы переместились», – сказал я, – можно подумать, что для нас такие перемещения в порядке вещей. Лучше написать: «По независящим от нас причинам произошло событие, которое перенесло нас…»
– Да, а про благодетелей-экспериментаторов мы расскажем уже в личной беседе, если таковая состоится, что называется, тет-а-тет. – Контр-адмирал задумался. – И обязательно надо вставить про самое совершенное и разрушительное оружие. Ну, и продемонстрировать его наглядно. Например, станция Джанкой – ключ к крымской логистике. Если снести ее ОДАБами, то это не только предотвратит маневр противника, но и произведет нужное впечатление на своих.
– Не годится, товарищ контр-адмирал, – возразил начальник штаба соединения, – в качестве демонстрационной выберите другую цель. В случае благоприятного развития ситуации, на второй – третий день Джанкой будет в наших руках, и весь этот склад на колесах окажется в распоряжении Красной Армии. На этом направлении мы с полковником Бережным сходимся на необходимости вывода из строя мостов на Чонгарском перешейке и одной из железнодорожных станций за линией Турецкого вала.