Соглашение вызвало бурную реакцию как в России и Украине, так и в мире и породило множество противоречивых интерпретаций. Б. Ельцин сообщил прессе о соглашении как об основополагающей договоренности, решающей все основные проблемы. Министр обороны РФ Павел Грачев на пресс-конференции назвал массандровские решения «судьбоносными». Он заявил, что достигнуто фундаментальное решение по проблеме ЧФ, в соответствии с которым флот, как сказал Грачев, «со всей своей инфраструктурой в Крыму будет использоваться Россией, корабли будут нести российский флаг».[94] Пресс-секретарь российского президента В. Костиков дал понять, что «триумфальные» интерпретации итогов массандровской встречи имели во многом внутриполитический смысл. Эта встреча, сказал Костиков, продемонстрировала, что Ельцин в большей степени, чем националисты и консервативная оппозиция, способен «реалистически и эффективно отстаивать интересы… России».[95]
Украинские официальные лица рисовали несколько иную картину происшедшего. Как указывает Богдан Нахайло: «Согласно Л. Кравчуку не произошло фундаментального изменения украинской позиции: она все еще рассматривает себя как владельца ее части флота и ядерного оружия, находящегося на ее территории. В то же время, на пресс-конференции 6 сентября Л. Кравчук сказал, что украинской стороне на переговорах фактически был поставлен ультиматум: или Украина находит путь и начинает погашение своего долга, насчитывавшего около 2 млрд. долларов, или Россия урезает поставки нефти и газа, от которых зависит Украина».[96]
Некоторые украинские обозреватели обвиняли российскую сторону в запугивании и «экономическом диктате», идущем «вне цивилизованных методов». Ряд националистических и национал-демократических организаций, в частности Рух, инкриминировали Л. Кравчуку даже «предательство» национальных интересов. Многие украинские политики высказывались в том смысле, что массандровские договоренности никогда не будут ратифицированы парламентом Украины.[97]
Западные аналитики также весьма живо откликнулись на результаты очередной встречи двух президентов. Так Богдан Нахайло оценил соглашения как возможно «историческое событие, означающее изменение баланса сил в Восточной Европе в пользу России и возвращение Россией регионального превосходства, которое может иметь международные последствия…[98]». Что касается Украины, то, как российские, так и западные СМИ, согласно тому же автору, ее положение оценивали как «капитуляцию» перед более сильным северным соседом.
Как показали дальнейшие события, известный скепсис относительно подобных выводов не был лишен основания. Если для Украины результаты Массандры и выглядели как «капитуляция», то Россия со своей стороны не получала реальных преимуществ.[99] Де-факто Черноморский флот и без того оставался российским, представляя собой скорее обузу, чем ценность, тем более, что решение проблемы его базирования ничуть не сдвинулось с мертвой точки, а значит, впереди все участников этих процессов ожидали новые трудности.
4. От Массандры до Сочи «в поисках берега» Проблема Севастополя
Как бы не выглядели результаты Массандровской встречи в глазах международного сообщества, в Севастополе и на ЧФ их оценили с учетом уроков Дагомыса, Ялты и Москвы. Согласно проведенному среди военнослужащих ЧФ социологическому опросу 65 % ответили, что не считают, что новые соглашения поставят точку в вопросе о флоте. Так в действительности и произошло, хотя поначалу казалось, что Массандра добавит конструктивизма во взаимоотношения командования ЧФ и ВМС Украины. Ввиду настойчивых требований, украинская сторона вынуждена была сменить командующего своими ВМС. 7 октября 1993 года контр-адмирал Б. Кожин, подобно тому, как некогда его соперник адмирал И. Касатонов, «ушел на повышение» в Киев, а его место занял адмирал В. Бескаравайный, сослуживец Э. Балтина по Северному Флоту (были проведены также и другие замены[100]). С его назначением обе стороны надеялись на то, что конфронтация сменится сотрудничеством.
После Массандры. Берега по-прежнему не видноОсенью 1993-го флот решал свои боевые задачи уже без оглядки на Киев. Это были также миссии на Кавказском побережье, но на этот раз в зоне боевых действий между сторонниками свергнутого грузинского президента Звиада Гамсахурдиа и нового лидера Грузии Эдуарда Шеварнадзе. В отличие от грузино-абхазского конфликта на этот раз подразделения флота действовали в интересах Тбилиси. Согласно официальным сообщениям командования ЧФ корабли флота были отправлены к берегам Западной Грузии для охраны коммуникаций, по которым в Грузию поступает продовольствие из России. 3 ноября 1993 года суда были обстреляны войсками экс-президента Звиада Гамсахурдия. В ответ с кораблей был открыт огонь. Через несколько часов с больших десантных судов «Константин Ольшанский» и «Цезарь Куников» был высажен артиллерийский десант.[101]