Одно время в кругах, близких к Ю. Мешкову, всерьез обсуждался вопрос о переносе в Севастополь, как своего рода центр (в 1993 году) политической активности, крымской столицы. Однако «севастопольская версия» общекрымского политического движения продолжала сохранять свои особенности и известную обособленность. Тогда как после победы на выборах Ю. Мешкову фактически пришлось свернуть свой лозунг «назад в Россию», в Севастополе он продолжал сохранять всю свою привлекательность среди политиков. 24 августа 1994 года в день Независимости Украины сессия городского совета приняла решение о подтверждении «российского статуса Севастополя», которое подписал председатель горсовета В. Семенов. Так же, как и решение ВС России, «севастопольский шаг» не имел реальных политических последствий.
С этого момента началась стремительная деградация местного оппозиционного движения. Не видя действенной поддержки со стороны российских политиков, и в то же время ввиду отсутствия реального противника, в упадок пришли общественные организации; избранные в органы власти лидеры занялись внутриполитической борьбой; между тем, Киев постепенно упрочил свое влияние на руководство городской администрации, которая в лице некогда «пророссийского» мера В. Семенова полностью поддержало Л. Кучму в его намерениях весной 1995 года осуществить раздел территории Крыма и ограничить крымскую автономию.[118] В результате, когда 17 марта 1995 года Законом Украины об «Автономной республике Крым» Севастополь был отторгнут от территории последней, это не вызвало какого-либо организованного противодействия со стороны общественных организаций и населения города. Накануне приезда в Севастополь 22 августа 1995 года Л. Кучмы после жарких дебатов в горсовете с его здания был снят крымский флаг, который развевался рядом с флагом Украины.[119]
Тем не менее, попытка Киева окончательно «додавить» оппозиционное движение в Севастополе потерпела неудачу. В августе 1995 года прокурор Севастополя И. Вернидубов подал заявление в севастопольский городской суд о принудительном роспуске т. н. «Российской общины Севастополя» (рук. Р. Телятникова) и закрытии ее газеты. Общине вменялось в вину «инициирование процессов, направленных на отторжение Севастополя от Украины», а также «разжигание национальной и расовой неприязни». Члены РОС отрицали обвинения, говоря, что выступают лишь в защиту своих прав: за восстановление российского телевещания, ведение делопроизводства на русском языке и т. д.[120] 30 октября в Севастополе начался суд над руководителями РОС. Интересы Общины представлял московский адвокат Б. Кузнецов. Здание пикетировали сторонники организации. Позиции защиты оказались сильнее, и суд отклонил иск прокурора.[121]
Встреча в Сочи. «Черноморская заноза» удалена?Массандровские и последующие соглашения не разрешали конкретных вопросов о сроках, параметрах раздела Черноморского флота. Оставались открытыми как проблема базирования ЧФ, так и его будущий статус. СМИ России и Украины неоднократно сообщали в 1994-95 годах о том, что неурегулированные вопросы, возможно, будут решены в ходе обсуждения договора о Дружбе и сотрудничестве между странами, однако до подготовки проекта подобного договора дело так и не дошло.
Основные разногласия касались теперь непосредственно Севастополя: российская сторона выдвинула принцип раздельного базирования флотов, в соответствие с которым украинский флот и штаб ВМС не могли размещаться в Севастополе, остававшимся главной базой лишь российского ЧФ. Киев рассматривал Севастополь как украинский город и готов был лишь предоставить России часть инфраструктуры (Еще в 1994 г. Л. Кучма сказал в одном из первых интервью на посту Президента: «База российского Черноморского флота должна находиться в Севастополе. Россия из Севастополя не уйдет — это ясно всем. Однако Украина может передать только военно-морскую базу, но не город…»[122]). К тому же, украинские политики и военные не соглашались оставить Севастополь лишь для российских кораблей и были намерены разместить в городе и части ВМС Украины.