С. Станкевич подверг резкой критике акт 1954 года, заявив, что он «не имеет под собой никаких правовых оснований». Этот политик выразил уверенность в том, что ВС России «покончит с этим».[18] С. Станкевич также высказал большие надежды в связи с крымским референдумом о независимости вслед за которым, по его мнению, должно было последовать вхождение Крыма в состав России.[19] ВС России образовал 6 февраля 1992 года специальную комиссию по изучению обстоятельств передачи Крыма Украине в 1954 году.[20]
Обострение крымско-украинских взаимоотношений в мае 1992 года вызвало новый всплеск активности ВС России. 21 мая состоялось обсуждение правомочности акта 1954 года о передаче Крыма из состава России в состав Украины. Умеренные группы депутатов предлагали принять заявление по данному поводу, в котором бы помимо констатации «противоправия» акта 1954 года оставался бы подтвержденный Россией принцип «неприкосновенности границ в рамках СНГ».[21] Комитет по международным делам вынес на обсуждение проект закона «О правовой оценке решений высших органов государственной власти СССР и РСФСР по изменению статуса Крыма, принятых в 1954 году, и о порядке внешних границ России», в котором содержалась весьма жесткая позиция по отношению к Украине. В итоге обсуждения было принято Постановление ВС России, дезавуировавшее акт о передаче Крыма. Но уже 22 мая депутаты ВС России приняли также заявление к ВС Украины, где было отмечено, что Россия не выдвигает территориальных претензий к Украине, подтверждая неприкосновенность существующих границ.[22]
Акт ВС России имел, таким образом, не столько политическое, сколько «моральное» значение. Реакция на него ВС Украины была соответствующей. Президент Украины Л. Кравчук, вице-премьер В. Дурдинец сделали ряд заявлений для прессы, в которых осудили московские решения. Однако, поскольку российский парламент после своего голосования даже не направил в Киев официального уведомления о его результатах и о предложении начать украино-российские переговоры по Крыму, реакция Украины также не приняла вид какого-либо официального документа.[23]
Острота полемики определялась, однако, отнюдь не только, а возможно, не столько реальным значением Крыма для обоих государств или ностальгическими воспоминаниями, сколько тем, что проблема Крыма и на Украине, и в России стала важным фактором острой внутриполитической борьбы. Как на Украине, так и в России тема Крыма являлась, прежде всего, средством давления ведущих политических сил друг на друга, а также способом поднятия собственного престижа в глазах общественности. Последнее в свою очередь определяло то, что обсуждение крымской проблемы носило хотя и чрезвычайно острый, но почти целиком риторический характер.
Отношение к крымской проблеме, а также проблема Черноморского Флота стали предметом острых политических дискуссий внутри российского истеблишмента. Как утверждал С. Шахрай: «Именно вопросы об СНГ, Крыме, Черноморском Флоте… являются плацдармом для политической борьбы, прежде всего, внутри России».[24] Особенно отчетливо это проявилось в ходе обсуждения и принятия ВС России специального Постановления «О статусе г. Севастополя» от 9 июня 1993 года, в соответствие с которым город на основании ряда противоречиво толковавшихся документов объявлялся находящимся в российской юрисдикции. Как отмечал Виталий Портников в Независимой Газете: «На нынешнем сенсационном решении парламента заметен отблеск не столько российско-украинского противостояния, сколько внутрироссийской вражды: оно принято после наконец-то компромиссной встречи российского и украинского президентов (встреча в Завидово в июне 1993 года — А.М.). Находящемуся в крайне затруднительной ситуации российскому законодательному органу крайне важно именно в момент потери политической перспективы и чувства реальности выставить себя эдаким «отцом отечества», гораздо более патриотом, чем президент».[25]
ВС России был лишен реальных рычагов осуществления собственных решений. Внешняя политика, в том числе украино-российские отношения, находились в компетенции президента России Б. Ельцина. Его же позиция существенно отличалась от парламентской. Она находилась в русле общей стратегии постперестроечной российской власти на отказ от «имперских притязаний». Ельцин в свое время позволил себе резкие высказывания, однако, его реальная политика по отношению к соседям была достаточно умеренной. Как указал тот же Виталий Портников: «Позиция президента Б. Ельцина гораздо более реалистична просто потому, что руководителю страны приходится заниматься реальной работой. Поэтому дистанция между фразой и делом у президента достаточно велика. К тому же, лидеру страны, в которой ежедневно возникает то та, то иная республика, вряд ли есть смысл допускать подобную дестабилизацию у соседей».[26] Указывая на факты провозглашения Уральской, Южноуральской, Вологодской «республик» В. Портников напоминает, что Крым был первым территориальным, а не национальным государственным образованием, получившим республиканский статус на территории бывшего СССР, и его включение в состав России могло бы, по мнению обозревателя, стимулировать «внутренний сепаратизм».[27]