Буквально на втором или третьем занятии ему показалось, что когда они не выполняют какие-то упражнения по одному, а танцуют в паре, он может делать с партнершей всё, что угодно. Причем не объясняя словами, а просто мельчайшими движениями рук, "дыханием корпуса" и, что называется, "силой мысли", заставить сделать какой-то шаг больше или меньше, повернуть или наклонить корпус куда угодно и как угодно, подняться или опуститься, ускориться или замедлиться, расслабиться или напрячься. Но! Только до тех пор, пока они касаются друг друга руками. Как только тактильный контакт пропадал, они превращались в "обычных" людей, первый год занимающихся танцами. "Вот засада! Эта прилетевшая плюшка какая-то надкусанная прилетела. Да еще и без изюминок", — раздраженно бурчал Сергей после очередного "латинского" занятия, — С латиной, похоже, дела будут как и в прошлый раз — никакие. В лучшем случае — чуть выше средненьких. А "средне" меня теперь ну никак не устроит".
"А может оно и к лучшему, на две программы времени может просто не хватить", — тут же успокоил он сам себя. "Ну что ж, после одиннадцатого сентября начнем всех удивлять! А пока — есть не менее важные дела".
Глава 4
Лето, подкравшееся, как обычно, незаметно, никаких сюрпризов не принесло. Весь отпуск, который на этот раз сместили на конец июня — начало июля, Сергей продумывал что, кому и где он будет говорить и писать в своих обзорах и прогнозах в оставшееся до катастрофы время.
Родиона он решил вытащить, внаглую наврав с три короба про супер-программу, которую сваяли дети, показали какому-то перцу, который раскрутил их на презентацию уже седьмого сентября. И если Родион свет Николаевич не приедет хотя бы на день-два раньше, не посмотрит, не оценит и, если надо, поправит, а если надо, заберет себе, то… То будет светопредставление, вселенский потоп и обида до конца дней. Причем не только их, но и праправнуков.
Родион прилетел только шестого утром, жутко обиделся, узнав сермяжную правду, и засобирался обратно восьмого. Но тут встала на дыбы Любаша, заявив мужу, что никак не может смириться с таким грубейшим нарушением семейного графика и положенные две недели никуда из Москвы не отпустит.
Родион приехал к ним одиннадцатого ближе к полуночи. Не говоря ни слова прошел на кухню, взял два стакана и, достав привезенную с собой водку, налил чуть ли не до краёв. Выпили, закусив лежащими на столе конфетами.
— Спасибо!
Сергей в ответ только кивнул.
— Поеду, Люба ревет без конца, у нас двое хороших знакомых погибли.
Уходя, Родион остановился в дверях и, не оборачиваясь, сказал:
— Я читал твои статьи. Наверное, еще и поэтому прилетел. Сказать, чтобы ты притормозил. Тебя пару раз цитировали. Комментарии лучше не читать… Теперь попробую заставить кого-нибудь из комментаторов отправиться в… Попенгаген.
— Не стоит. Слишком много пены сейчас будет вокруг. И Навоза. Для меня это работа, а тебе ни к чему.
— Ну, смотри. Если передумаешь, напиши.
Возвратившись из отпуска, Сергей в первый же день принялся обзванивать знакомых журналистов, напрашиваясь на встречи и обещая златые горы. Он решил написать несколько статей в стиле, который через какую-то дюжину станет настолько распространен, что стало казаться, будто понятия о собственном достоинстве и элементарная логика навсегда покинули пишущую братию. Просторы "традиционных" СМИ и интернета захлестнул девятый вал фэйковых новостей, как их стали называть. Перемешивание фактов, никаким образом не связанных между собой, передергивания, подтасовки, голословные обвинения, — всё шло в дело. А уж без львиной доли эпатажа ни одна статья, ни одно интервью вообще не могли претендовать на внимание почтеннейшей публики. "Show must go on!" — этот лозунг сметал все на своем пути. И почти никто не хотел замечать, что Цирк (именно так — с большой буквы) превратился в низкопробный балаган. Он просто боялся, что сейчас, незадолго до катастрофы, на обычные обзоры и прогнозы никто, кроме узкого круга заинтересованных лиц, не обратит должного внимания.
"Вы хочете зрелищ? Их есть у меня!" — именно с таким настроением Сергей садился писать намеченные опусы. Договориться о публикации "необычных", как он их обтекаемо назвал, статей получилось с тремя из полудюжины акул пера, на каждого из которых пришлось потратить вечер в приличных ресторанах. "Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы заметили. А недолговременные насмешки как-нибудь перетерпим".
Во всех трех Сергей оперировал только фактами, взятыми из популярных газет и журналов. Нагромоздив дикую кучу из январского разрешения марихуаны в Бельгии, захвата российского самолета в Турции, взрыва около здания Би-Би-Си в Лондоне, случайного сброса бомбы американским истребителем при полете над Кувейтом (все это в марте), заключения первых в мире однополых браков в Голландии, беспорядками в Штатах из-за убийства белым полисменом афроамериканца (это уже в апреле), инцидента с "обезумевшими восьмерками" в мае (тоже в США) и других не менее жутких событий, автор задавал вопрос — чем же все это закончится? Тут же упоминал о разрушении талибами статуй Будды и каким-то невообразимым образом связывал это с казусом, когда целый президент самых что ни на есть соединенных штатов самой настоящей Америки называет этих самых талибов музыкальной группой. В общем, отрывался, что называется, по полной. Среди этой кучи нелепых связей и дурацких выводов звучали вполне серьезные предостережения о том, что мусульманский мир не будет бесконечно терпеть и уж тем более не простит ни Ирак, ни базы на "святой земле Ислама". Упоминать фетву 98-го, естественно, не стал, поскольку сейчас о ней слишком мало кто знал. Единственный прямой намек заключался во фразе: "Не дай Бог, если случится что-нибудь серьезное, никакая служба 9-1-1 не спасет".