— Ну зачем нам так много схем? Никто это не оценит! Мы же там никому не известны, посчитают, что мы просто все на свете перепутали.
— Зато если заметят, все только об этом и будут говорить, — вяло сопротивлялся Сергей, уже понимая, что, действительно, для первого раза получается перебор.
— Вот именно, что "если"!
— Ну хорошо, давай остановимся на двух вариантах. Как и когда их менять, решим по месту.
— Ты сначала хотя бы во второй тур попади. Это тебе не московский междусобойчик, там люди уже не один десяток лет танцуют.
— Ты уж скажешь! Не надо себя недооценивать, ибо… грех это, — он рассмеялся, — такой же, как и грех гордыни!
И вот наконец 23-го мая Сергей с Александрой не без некоторого волнения перешагнули порог Winter Gardens. Золото и пурпур отделки, величественный свод, изящные балконы и галереи — каждая деталь этого величественного и чуть-чуть строгого зала заглядывает тебе в душу и нашептывает: "Здесь нельзя ничего делать наполовину, здесь нужно отдавать себя только целиком — тому, ради чего ты пришел сюда — подарить всем вокруг свою любовь к Танцу. И если ты сможешь это передать, будешь обязательно вознагражден! По-королевски!".
Вновь, как и в "прошлый" первый раз возникло ощущение, что входишь не в танцевальный зал, а в храм. Нет, пожалуй, храм — не совсем верное определение. Скорее — языческое капище, где одномоментно чувствуешь присутствие и каких-то высших сил, и себя — как их части, которой даруют величие, если окажешься достоин. И в то же самое время — огромное количество схожих ощущений и эмоций множества людей, пришедших одновременно и соревноваться с тобой, и, напротив, поддержать в случае необходимости. А зрители? Ах, какие там зрители! Они словно танцуют вместе с тобой, наслаждаясь каждым движением, они радуются твоим успехам, они прощают тебе любые ошибки и награждают аплодисментами в любом случае. А оркестр? Только в этом зале он звучит так, как должно — чисто и мощно, но при этом не отвлекая зрителя от паркета.
В те годы Блэкпульский Фестиваль был единственным турниром, собиравшим много больше ста пар в каждой категории танцоров. У сеньоров тоже собралось почти полторы сотни. От России вместе с Ефимовыми было три пары, но поначалу найти друг друга в бурлящем водовороте участников и зрителей никак не получалось. И только перед началом второго тура, куда прошла, кроме Сергея с Шурой, только одна пара, удалось перекинуться парой слов.
— Ну, удачи вам! — Вячеслав с Ириной, которые, к сожалению, оказались всего в одном шаге от попадания в этот раунд, расстроенными не выглядели. Всё-таки даже просто участие в Блэкпульском Фестивале приносило столько удовольствия, что они, видимо, были довольны уже самим фактом присутствия здесь, — Мы пока останемся, будем болеть за вас. Как услышите самые громкие аплодисменты, сразу поймете, где мы есть.
— О! Тогда танцуем персонально для вас, — заверил Сергей.
— Будем стараться изо всех сил, — с улыбкой добавил Михаил, партнер второй пары.
— Ни пуха!
— К черту! — хором выдали все четверо.
Весь турнир они с Александрой решили все-таки танцевать одну и ту же хореографию и в одном стиле. И только если вдруг (чем черт не шутит) попадут в финал — кардинально поменять и то, и другое. Для Блэкпула Сергей, естественно, выбрал стиль Арунаса Бижокаса и Катюши Демидовой, многократных будущих чемпионов, ставших иконой стиля, которые пока ещё танцевали в других составах. Строгая элегантность, никаких бурных эмоций, минимум свэев, яркие, но не резкие музыкальные акценты, абсолютная совместность, потрясающая музыкальность, безупречные линии, "чистота" стоп. Все это рождало восхитительную легкость, плавность и непрерывность движений, на которую можно любоваться до бесконечности[2].
Вариант оказался беспроигрышным. Уже начиная с третьего тура, в котором они остались единственной российской парой, Сергей во время каждого танца стал замечать долгие внимательные взгляды зрителей первых рядов, вздернутые в одобрительном удивлении брови и поощрительные улыбки. Аплодисментами награждали, конечно, все пары во всех заходах после каждого танца, но им казалось, что зрители той часть огромного зала, где они останавливались, когда стихала музыка, отбивали свои ладошки персонально для них. В такие моменты возникало ощущение абсолютного, бесконечного, безоблачного счастья. Хотелось буквально расцеловать всех и каждого, чтобы хотя бы так выразить свою благодарность и вернуть кусочек подаренного удовольствия.