— Ты ведь знаком с Сергеем Михайловичем Ефимовым? — последовал быстрый вопрос, едва чиновник вошел и расположился за приставным столиком.
— Да, мы несколько раз встречались.
— Можешь коротко охарактеризовать?
— Конечно, — после секундного размышления ответил Антон, — но вначале я бы хотел сказать, что если бы не он, Крымского проекта просто не было бы.
— И… из чего это следует. Здесь, — он ткнул в папку, — этого нет.
— А там вообще нет никаких аналитических материалов. Не успели подготовить.
— Это не ответ.
— Прошу прощения. Это было моё личное мнение, которое я никогда не решусь высказать публично. Мне показалось, что такая характеристика будет уместнее. Можно ещё добавить переговоры с Тимошенко и Стейнбеком. И… ещё там нет ничего про Беслан. Потому что изложить это на бумаге не представляется возможным.
— Сколько можно говорить загадками!? Конкретнее можно?
После того, как Антон рассказал об их с Андреем Олеговичем позапрошлогодней беседе с Ефимовым и обо всем, что за этим последовало, в кабинете стало так тихо, что стало слышно тиканье часов на руках.
Наконец хозяин кабинета шумно выдохнул, перевернул пару листов в по-прежнему лежащей перед ним папке и сказал:
— И всё-таки придётся как-то перекладывать это на бумагу и отдавать на экспертизу… ну… понятно кому.
— Должно ли это означать, что Ефимов будет включен в соответствующие списки?
— Возможно. Но не сейчас. Пока у него не та весовая категория. Лучше скажи, что он за человек.
— Я бы назвал его человек-парадокс. Уж в слишком далеко отстоящих друг от друга вещах он видит что-то общее. Это означает, на мой взгляд, что был проведен очень глубокий анализ. Причем за очень короткое время и при минимуме исходных данных. Либо он — гений, способный предвидеть реальное развитие событий минимум на десять-пятнадцать лет. Но только в тех областях, которые ему интересны, либо могут затронуть его лично. Просить его анализировать развитие вооружений, например, — бессмысленно. Если бы людей можно было разделить без полутонов на пацифистов и милитаристов, я бы отнес его к первой категории.
— Вот как!? Вижу, что не только господин Ефимов способен к глубокому анализу. И каковы основания для такого вывода?
Пересказывая разговор с Сергеем на свадьбе Леонида и Натальи, Антон поймал себя на мысли, что помнит его слово в слово. "Вот ведь как в душу запало!" — удивился он сам себе. "А ведь тогда показалось слишком пафосным и не слишком уместным для человека из бизнес-среды…".
И снова повисла необычайно длинная для этого кабинета пауза, прерванная, естественно, хозяином:
— Я удивлен столь подробным рассказом. Раньше я не замечал за тобой подобной сентиментальности.
— Вы знаете, я тоже удивлен тем фактом, что помню дословно все, что тогда говорил Ефимов, — он слегка пожал плечами, будто бы извиняясь и, уже явно смутившись, пробормотал, — И не только тогда…
Через пару часов звонок застал Катерину перед самым началом тренировки в раздевалке, где, к счастью, никого не было, поэтому она взяла звонок.
— Да, пап.
— Дочь, я хочу встретиться с твоим Михалычем. Пригласи его к нам в следующее воскресенье.
— Ой, пап, давай после двадцатого августа!
— Почему так надолго надо откладывать?
— Потому что и мы с Денисом, и Татьяна с Марко, и Ефимовы — готовимся к очень важному и интересному турниру в Штуттгарте — к German Open, — который закончится девятнадцатого. Двадцатого возвращаемся.
— Так месяц же ещё почти.
— Ну да, ты его либо запряжешь по полной программе, либо озадачишь так, что ни о чем другом думать он будет не способен, либо запугаешь. Вся подготовка — коту под хвост пойдет.
— Ну, хоть ты-то из меня монстра не делай!
— Извини ради бога… ну, неужели он тебе нужен настолько срочно?
— Да не особо… просто запланировал уже… ну, хорошо, давай 27-го.
— Спасибо! Я передам.
— И…
— Я догадываюсь, что лишние уши будут не к месту.
В Штуттгарт они тоже прилетели все вместе — шестнадцатого. На следующий день Катерина с Денисом должны были танцевать латину на Grand Slam, восемнадцатого — Ефимовы, и в последний день — Grand Slam стандарт и у Татьяны с Марко, и у Катерины с Денисом.
Пока они всей своей небольшой толпой стояли на ресепшене в ожидании расселения, Сергея отозвал в сторонку Дорохов, который летел с ними одним рейсом и жил в том же отеле, в котором, впрочем, жило и большинство танцоров, и судьи, и "другие официальные лица". И в аэропорту, и в самолёте они практически не разговаривали, только тепло поздоровались и обменялись ничего не значащими протокольными фразами. Сейчас же, обведя взглядом огромный холл и, не увидев никого нежелательного, прямо спросил: