Ив напряглась, когда Филип очнулся и взглянул на нее. Но в первую же минуту поняла: она, наконец, нашла того, кого искала. На его лице отразилось столь искреннее восхищение, смешанное с удивлением, что он напомнил ей ребенка. В то же время, короткий взгляд, которым он окинул ее фигуру, был вполне мужским и обжег ее огнем внезапно проснувшегося желания. Но, в отличие от других знакомых ей мужчин, он не задержался на разглядывании ее тела, весьма откровенно выставленного напоказ, а остановился на лице. В его глазах она видела мальчишеское восхищение, хотя где-то в глубине, возможно даже не осознаваемое им самим, темнело властное мужское желание.
Ни один из них не отдавал отчета, сколько прошло времени, но Ив, наконец, нашла в себе силы отвести взгляд, повернуться и быстро уйти с поляны. Филип какое-то время сидел неподвижно, потом закрыл лицо руками.
«Я что, схожу с ума от воздержания?» — лихорадочно думал он. — «С другой стороны, если б так, она скорее голой должна была мне привидеться. Хотя ее платье возбуждало, пожалуй, больше, чем нагота. Теперь придется тут до вечера сидеть и листья на кустах считать, чтоб от стояка избавиться. Или залезть в родник — вода там ледяная, все сразу как рукой снимет. Черт бы побрал старика с его идиотскими условиями! Если у него есть глухонемые сиделки… Постой-ка! Я уже видел ее тогда, в бреду. И цветочный запах… Что за черт! Может, это призрак? Или какая-нибудь здешняя дриада, наяда, какая там еще нечисть бывает? Кикимора? Нет, она точно не кикимора. Глаза зеленые, распутные… Она знает, чего хочет… Но было в них еще что-то…, что-то такое, чего я у других не видел. Нет, видел, но только не у тех, с кем спал, и это не мне предназначалось… А эта ко мне пришла, я чувствую!» Перед мысленным взором вновь встал ее образ, и Филип застонал: «Нет, нет, уйди! Забыть, не думать, иначе точно свихнусь!»
Только к вечеру он вернулся из сада в башню, выпил без ужина бутылку вина и отправился спать. Во сне ему явилась зеленоглазая незнакомка и охотно реализовала все фантазии. Утром он проснулся в хорошем настроении, несмотря на головную боль после выпитого. Сначала удивился отсутствию эрекции, но потом вспомнил свой сон и почувствовал неприятную склееность под одеялом. «Докатился! Кончаю во сне как мальчишка», — подумал он с раздражением. — «Хотя лучше уж так, чем постоянно опасаться, что мой неугомонный дружок штаны разорвет и наружу вылезет.» В голове пронеслось несколько витиеватых фраз в адрес крестного.
В то утро за завтраком Филип был столь угрюм, что Правитель поинтересовался, не заболел ли он.
— Пока нет, но скоро заболею.
— А в чем дело?
— Отпустите меня в бордель или распорядитесь привести девку сюда. Ваша Тайная служба знает, которую, — не удержался крестник.
— Да, похоже, тебя крепко припекло! Так этим объясняется твоя раздражительность, мрачность, отказы от еды, изматывающие тренировки на мечах, пьянки в казарме?
— Как вы наблюдательны, ничего не забыли! Да, этим. Сколько я еще должен жить как монах?
— Никак не меньше месяца, — ответил Правитель, у которого были свои планы.
— Не меньше месяца?! Лучше повесьте меня.
— Ты серьезно?
— Абсолютно. Ради чего все это? Вы же не морите меня голодом.
— Еда — необходимость, а это — излишество. Ты не животное, должен уметь себя контролировать.
— Для меня это почти такая же необходимость, как еда. И я себя уже очень долго по моим меркам контролирую.
— Замечательно, значит, скоро должен наступить перелом, и ты перестанешь в этом так сильно нуждаться.
— Какой перелом? Яйца, что ли, отсохнут? — Филип нагло уставился на крестного, явно ожидая ответа.
Правитель, благодаря дочери привыкший к подобному стилю общения, какое-то время молча смотрел на крестника, потом сказал:
— Ты не хочешь говорить о причинах неладов с отцом, но я тут поразмыслил на досуге и думаю, что если б твои знаменитые причиндалы отсохли еще в детстве, то всем, включая тебя самого, было бы намного лучше.
Филип молча, не спеша, встал из-за стола и направился к двери. Правитель покачал головой и сказал:
— Я еще не договорил. — Крестник остановился, но даже головы не повернул. — Я прекрасно вижу, как ты сдружился с моими гвардейцами. Если попытаешься с их помощью улизнуть в бордель, я об этом узнаю и накажу и тебя, и тех, кто тебя выпустит, причем накажу серьезно.
Молодой человек не ответил и вышел из комнаты.
Ив, наблюдавшая и за этой сценой, и за пробуждением Филипа, страдала от бессилия. Она, наконец, все твердо решила и планировала переспать с избранником в ночь после их встречи. Каково же было ее отчаяние, когда к вечеру того дня у нее начались месячные. «Вот уж действительно удар судьбы ниже пояса», — подумала она. А тут ее еще зачем-то вызвал к себе отец. Девушка, не откладывая, отправилась к нему. Правитель был одет для вечернего бала по случаю праздника. Ив не любила придворные развлечения и посещала их только по приказанию отца, когда ее присутствие требовалось ему.