Филип же твердо решил — этот день во дворце станет для него последним, если только… Нет, об этом лучше не думать. Дружба с гвардейцами открывает все двери, покинуть замок будет проще простого. Да, кому-то из друзей достанется от Правителя, обидно. Но ведь ничего страшнее нескольких недель под арестом им не грозит, потерпят. Гвардейцами крестный дорожит, ни разу не слышал, чтоб Старикан распорядился выпороть кого-то из них. А с непутевым крестником чего церемониться? Может, за этим старик и оставил его в живых? Дочку же пороть не будешь… Удобно: мальчик для битья… Теперь с его спиной перед женщиной раздеться стыдно… Хотя перед кем ему раздеваться, перед шлюхами? Так они и не такое видали…
Предаваясь подобным невеселым мыслям, Филип вечером ненадолго вышел в сад, потом вернулся к себе, полежал в ванной с холодной водой и отправился спать. Он рассчитывал проснуться сразу после полуночи и убраться из дворца. Он не знал, куда пойдет, разве что в ближайший бордель. Но эту блестящую идею вряд ли можно было считать полноценным планом. По большому счету, ему и не хотелось никуда идти, но и оставаться в замке он больше не мог. Он не желал думать об этом, но в глубине души все свои надежды возлагал на зеленоглазую незнакомку. «Если она — плод моего воображения или просто дразнит меня, то пошло все к черту. Прежняя жизнь опротивела, но здесь тоже ничего хорошего нет. Старикан просто издевается надо мной, мстит за своего друга».
Ив провела тот день, приводя себя в порядок. Она приняла ванну с ароматическими маслами, свела с тела с помощью снадобий нежелательные волоски и сделала еще множество процедур, которые женщины считают необходимыми для улучшения своей внешности. Она прекрасно понимала: ее избраннику в первую ночь (а скорее всего и в десяток последующих) такие тонкости будут безразличны, но ей все равно хотелось выглядеть безупречно. Девушка долго думала, как одеться, и в конце концов решила — в первый раз одежда не понадобится. За всеми этими делами и размышлениями день пролетел незаметно, пришло время отправляться. Ив тщательно закрыла изнутри дверь в свои покои на ключ и задвижку. Она поступала так много лет, дабы обезопасить себя от вторжений излишне навязчивых кавалеров. Потом девушка завернулась в большое мягкое полотенце и нырнула в потайной ход.
Вскоре она выходила из гардероба в спальне Западной башни. К ее удивлению, Филип мирно спал. Она подошла к кровати и скользнула под одеяло, сбросив полотенце и подложив его на простынь, чтобы не испачкать постель кровью при потере девственности. Нужно быть осторожной: Правитель мог приказать слугам обращать внимание на подобные вещи. Мужчина заворочался и повернулся на бок лицом к ней. Ив больше не могла сдерживаться и прильнула к нему всем телом. Его член проснулся раньше хозяина и требовательно уперся ей в живот. Девушка нетерпеливо обхватила его руками, с наслаждением ощутив жар и каменную твердость. Она знала, что потеря девственности может быть болезненной, но почти не думала об этом, желание туманило голову.
На проснувшегося в этот момент Филипа обрушилась лавина ощущений: он тут же понял, что не один в постели, и, уловив знакомый цветочный запах, сразу догадался, с кем. Судя по тому, что вытворяли ее руки с его членом, а губы и язык — с его ртом, хотелось ей ничуть не меньше, чем ему. Он не стал заставлять ее ждать, нежно, но настойчиво положил на спину и, раздвинул ее шелковистые стройные ноги, которые и просто погладить было приятно, не говоря уж о том, чтобы устроиться между ними. Она была невероятно податлива, так и таяла под его руками. Изголодавшийся член тут же скользнул между горячих влажных губок, но почти сразу уперся в препятствие, быстро подавшееся под его натиском. Девушка коротко застонала. Мужчина понял, в чем дело, с трудом заставил себя остановиться и спросил:
— Ты девственница?
— Теперь уже нет.
Она проговорила это, задыхаясь, потом снова впилась в его губы и так подалась навстречу бедрами, что он оказался внутри нее больше чем наполовину. Она обняла его руками и ногами и прижалась изо всех сил, будто хотела, чтобы они срослись друг с другом. С таким пылом ему не часто приходилось сталкиваться. Невероятным усилием сдерживая желание попытаться вонзиться в нее одним толчком на всю длину, он продолжал медленно продвигаться внутрь.
— Почему ты так медлишь? — недовольно выдохнула она ему в ухо.