У графа я хорошо изучил карту города. Вперед, по улице Утиной Нош, петом на Кэннон-стрит и налево. Там были люди: торопливо пробегали испуганные жители, быстрым шагом в противоположном направлении шли солдаты. Никто не обращал на меня ни малейшего внимания.
А там, впереди, в конце улицы, возвышались громадные стены и купол — несомненно, собор Святого Павла.
Близится конец еще одной дороги. Мое последнее свидание с НИМ.
Мне было страшно. Человек, утверждающий, что он никогда не испытывал страха — или лжец, или сумасшедший. Я достаточно часто испытывал это чувство, чтобы распознать его запах. Но никогда я не чувствовал такой железной тяжести, как сейчас. В жилах — ледяная вода, сердце молотит в груди, ноги будто пустили в землю корни. Осознанным усилием я ухватил свой мозг за горло — а это не просто — и как следует встряхнул его.
Отвечай, мозг, — скомандовал я. — Что это за заячья дрожь? Наложил в штаны? Тело и душа, вы уже побывали вместе в разных переделках. Бывало и похуже, но мы через все прорывались. И, как правило, с победой. Что же сейчас нового?
Ответ пришел очень быстро. Я — грызун из нержавейки, я всегда действовал под полом общества, всегда по-своему, на свой страх и риск. Обожаю авантюры. Но теперь на кону стояло слишком многое, слишком много жизней зависело от моих действий. Слишком много? Великое небо! На кону спасение всей вселенной! Даже не верится!
— Ну, и не верь, — пробормотал я роясь в аптечке. — Если все время думать об этой ставке, не станешь рисковать и вообще не будешь ничего делать.
Я никогда в жизни еще не прибегал к искусственным эмоциям, но всему бывает начало. Я держал при себе «таблетки берсерка» как амулет, чтобы знать, что они здесь, если когда-нибудь понадобятся, а потому никогда ими не пользовался. До сегодняшнего дня. Я открыл футляр и сдул пыль с невинной пилюли.
— Выходи драться, Джим, — сказал я и проглотил ее. Эти таблетки повсюду вне закона. Не только потому, что к ним очень быстро вырабатывается физиологическое и психологическое пристрастие, но и по специальным мотивам. В этой желатиновой капсуле заключена особая форма безумия — состав, который растворяет совесть и мораль цивилизованного человека. Без морали, без совести… и без страха. Ничего, кроме распухшего «я». И твердой уверенности в своей мощи и правоте, божественном соизволении делать все что угодно, не чувствуя при этом ни жалости, ни страха. Политики, нагрузившись берсеркитом, свергали правительства и правили планетами. Спортсмены били все рекорды, часто губя при этом себя и своих соперников. Не слишком приятная штука..
Очень приятная штука. Я испытывал укол совести, потом почувствовал, как химикалии захватывают контроль над моим мозгом, но это прошло так же быстро, как и началось.
— Я пришел за тобой, ТЫ! — сказал я, скалясь от неподдельной ярости.
Это было самое восхитительное из испытанных мною когда-либо ощущений — чувство неограниченной мощи, очистительный ветер, гуляющий по всем пыльным уголкам мозга. Делай что хочешь, Джим, делай что пожелаешь, потому что ты единственная настоящая сипа в этом мире.
Как слеп я был все эти годы! Уродливые предрассудки морали, крошечные привязанности, разрушающая любовь к ближнему. Каким калекой я был! Теперь я люблю себя, потому что я — БОГ. Наконец-то понял значение БОГА, о котором рассказывали древние писания.
Я — это я, единственная сила во всей вселенной. А ОН в том здании впереди думает со тщеславием смертного, что может превзойти меня, остановить и даже убить. Что ж, посмотрим, что случается с теми, кто строит такие идиотские планы.
Я решил обойти строение вокруг. Достаточно прочное здание, без явной охраны, наверняка нашпиговано разными детекторами. Подобраться окольным путем, тайно? Неразумно. Единственное мое преимущество — внезапность и решительность. Я хорошо вооружен — ходячая машина смерти — и никто не может меня остановить. Войти не так уж трудно, люди непрерывно входят и выходят, все в таких же, как у меня мундирах.
Изнутри, как из улья, доносилось деловитое жужжание и гул. Их явно встревожило нападение на ворота. И я должен ударить сейчас, пока они встревожены. Все оружие в порядке и наготове, я завершаю свой ленивый обход здания и направляюсь к белым каменным ступеням центрального входа.