Я дождался, пока девушка не уйдет из кладовой, а потом быстро выбрался из этого дома и со всех ног побежал в свое гнездо.
Когда я рассказал моей матушке, что собираюсь сделать (а я должен был рассказать, потому что мог никогда больше ее не увидеть), она очень огорчилась.
— Тебя убьют! — воскликнула она.
— Нет, — ответил я. — Она добрая и нежная. Она не может убивать.
— Но зачем тебе это? — спросила матушка. Ведь это же безумие! Ты не можешь прийти к ним, ты не можешь стать одним из них! Если уж тебе так захотелось поглазеть на них, так спрячься в уголке и смотри!
— Мне мало этого! Я хочу знать их силу. Как мне узнать ее, если я не дам им шанс показать ее!
— Они тебе покажут, они убьют тебя! — заплакала матушка. — Убьют, я знаю. Ножом или топором, или спустят собаку. Я-то думала, что эта чушь вылетела у тебя из головы! Почему ты не можешь жить обычной жизнью, вместе с нами?
— Послушайте, матушка, я сыт по горло обычной жизнью. Еще подростком я увидел все, что может дать обычная жизнь, и мне этого мало!
— Ты не завел семьи! — всхлипывала она. — Ты не создал свой семейный очаг!
— Но я жил в семье. В счастливой семье. Только посмотрите, матушка, что случилось с нашим отцом. Он пропал. Куда? Мы не знаем! И никогда не узнаем. Его судьба — это единственная загадка, которая была у нас в жизни. А может быть, он сейчас в раю. Может, он не вернулся, потому что создал новый мир. Даже если его убили, это как раз та судьба, которая его и ожидала. Всю жизнь бегать, копаться в объедках, завести детей, и рано или поздно умереть.
— А ты чего хочешь? — спросила она.
— Надежды, — ответил я. — Надежды на лучшее.
— Нет, нет ничего лучшего! — взвизгнула матушка.
— Вот и посмотрим.
Я ушел, оставив ее одну. Она смотрела мне вслед, и хотя мне было жаль матушку, но как только она скрылась из глаз, меня охватило возбуждение. Мне казалось, что я на пути к открытию, которое откроет мне тайны бытия. Я намеревался отдаться в руки величайших владык Земли. А если я буду убит… нет, я не собирался умирать.
Я быстро добежал до мрачного дома, проскользнул под воротами и прокрался в кладовую. Никого. Ловушка так и стояла в углу, рядом с дверью в погреб. Внутри, у задней стенки, лежало немного еды. Я поколебался, сожалея, что меня примут за глупое животное, ведь опасность была так очевидна для мало-мальски опытного глаза. Но это была лишь краткая вспышка гордости, и я тут же заглушил ее. Я вошел внутрь ловушки, подошел к приманке и пошевелил ее носом — я был чересчур взволнован, чтобы есть. Тут же сзади раздался громкий щелчок. Я обернулся и увидел, что дверца захлопнулась, и я надежно заперт в клетке. Теперь пути назад уже не было.
И ничего не произошло. Я не знаю, чего я ожидал — то ли зазвонит звонок, то ли вбежит девушка, то ли дом начнет качаться. Но во всяком случае, не такой тишины. Наверное, все внутри меня готово было разорваться, и я ждал, что внешний мир не останется к этому безучастным. Но прошло немного времени, я почувствовал, что могу шевелить лапками и даже откусил кусочек приманки. Затем я ткнулся носом в прутья клетки, попробовал, не расшатаны ли они. Нет, убегать я не собирался, мне просто нужно было хоть чем-то заняться. Прутья сидели прочно, и когда я проверил их все, время снова поползло медленно. Что мне не хотелось, так это думать, а единственный способ не думать — это или спать или действовать. Я не мог ни того, ни другого, и потому сосредоточился на кладовой, разглядывая по очереди шкаф с посудой, стол, стулья, раковину… Глупо было так рано лезть в ловушку. Нужно было осмотреться, пока не придет девушка, а уж потом лезть в ловушку. Потом, а не сейчас. А что, если ее вообще нет дома? Может быть, здесь только двое других людей, и если один из них войдет и увидит меня… безумие, безумие…
Что это? Шум. Да, в доме слышен шум. Крик, один из этих грубых голосов. Они здесь. Теперь громче, но не ближе, и звучит злее. Шаги… но не к кладовой. Вверх по лестнице. Вот и музыкальный голос, очень тихо отвечает на грубость… два грубых голоса, оба вместе. Не нужно было мне лезть в ловушку. Так бы я увидел, что там делается. Еще шаги, еще крики. Почему эти злые голоса командуют добрым? У нас, в сточных трубах, никто не мог командовать другими… Нет, не так. Одни были сильнее других. Кто-то был главным. Но никто не командовал. А эти два чудища правят над доброй девушкой. Кто же тогда правит всем миром? Неужели люди не равны между собой?
Если бы только я был чуть терпеливее, то узнал бы куда больше. Я бы остался в этом доме, незамеченный, и наблюдал бы за человеческим поведением. Моя матушка говорила мне: спрячься в уголке и смотри. Но я хотел ощутить силу. Ошибка ли молодости в том, что она хочет взять только все сразу, а не по частям? Конечно, сейчас я старше, хотя вряд ли умнее и вряд ли осторожнее, но все-таки… думаю, что такая опрометчивость не ошибка молодости и не достоинство ее. Молодость глупа, когда терпит поражение, и мудра, когда побеждает. Те, кто старше и осторожнее, могут не испытать ни радости победы, ни горечи поражения, поэтому и жизнь их пуста.