— Все нормально будет, — сказал Дрю, — Все будет…
Он осекся. Он чуть не сказал как под диктовку.
— Что?
— Хорошо. Все будет хорошо.
— Ну, дай Бог.
Всю дорогу назад солнце упорно слепило глаза, от чего разболелась голова (как будто не хватало других симптомов), а он думал о той самой бандане в соплях. И о том, как Рой ДеВитт из-за собственной вредности угодил в больницу.
Он мельком глянул в зеркало заднего вида на свои красные и слезящиеся глаза.
Да какой на хрен грипп! Работа прет — не до гриппа!
Вот только на кой черт он пожал руку этого сукиного сына, прекрасная зная, что она вся в микробах? Да таких, что без микроскопа увидеть можно! И, раз уж пожал, почему ума не хватило тут же сходить в уборную и руки помыть? Господи, детей своих научил руки мыть, а сам-то?
— Хрен я вам заболею, — сказал он и опустил козырек, чтобы солнце больше не слепило глаза.
Слепило? Или ослепляло? Или ослепляло — это уже перебор?
В это время он подъехал к участку. Он занес продукты в дом и увидел сигнал о новом сообщении. Люси просила срочно позвонить. Снова неприятное чувство, что Люси отслеживает каждый его шаг. Потом он сообразил, что дело вообще могло быть не в нем. В конце концов, у других тоже могут быть проблемы. Может, кто-то из детей заболел, или еще что случилось.
Он позвонил, и впервые за долгое время — вероятно, впервые с «Деревни на Холме» — они поругались. Ссора не такая страшная, как те, что были у них в первые годы брака, когда дети были маленькие, а с деньгами туго, но все же очень неприятная. Она тоже услышала про надвигающийся шторм (еще бы, прогнозы погоды — ее мания) и требовала, чтобы он немедленно собирал вещи и ехал домой.
Дрю сказал, что это плохая идея. Даже очень плохая. Работа задалась, он вошел в режим, все получается в лучшем виде. Пауза в один день (пускай даже два или три) для книги не опасна, а вот смена обстановки — да. Он думал, что после стольких лет она поняла, как много нюансов в творческом процессе — как минимум у него — но, видимо, не тут-то было.
— Ты даже не представляешь, какой это будет сильный шторм. Новости не смотришь, да?
— Нет, — а теперь уже ложь без всякой на то причины (просто он был зол на нее). — У меня тут ничего не ловит. Тарелка не работает.
— Так вот шторм обещают очень сильный, особенно на севере штата у самой границы. Много районов без электричества останутся из-за ветра…
— Значит, хорошо, что захватил отцовскую машинку…
— Дрю, ты договорить-то мне дай. Хоть раз.
Он замолчал, голова гудела, горло болело. Теплых чувств в тот момент он к жене не испытывал. Любил — конечно, и дальше будет любить, но разговор был ему очень неприятен. А сейчас она скажет «спасибо».
— Спасибо, — сказала она. — Я в курсе, что ты взял печатную машинку, но ты рискуешь на несколько дней при свечах сидеть, еду даже разогреть не сможешь.
У меня для этого походная печка есть. Этот ответ так и вертелся у него на языке, но он бы вывел ссору на новый уровень. Ему бы припомнили, что он никогда не прислушивается к ней, и все в таком духе.
— Наверное, походной печкой сможешь обойтись, — сказала она уже более спокойным тоном, — Но говорят, будет не просто ветер, а ураганный ветер. Повалит деревья, и ты там застрянешь, выехать даже не сможешь.
«Я и не собирался никуда выезжать,» — подумал он, но снова промолчал.
— Да, ты хотел туда как раз уехать на две-три недели, — сказала она, — но одним таким деревом тебе запросто может крышу пробить. Провода точно пообрывает, и останешься ты там без связи и без света. А если с тобой что-нибудь случится?
— Да ничего со мной не…
— Ну не с тобой, а у нас если что-то случится?
— Ты справишься, — сказал он. — Не будь я уверен в этом, я бы вот так не сорвался в такую даль. Сестра твоя рядом. Ну и потом, ты же знаешь, как в этих прогнозах любят все преувеличить. У них пятнадцать сантиметров снега — это уже буря столетия. Просто рейтинги накручивают. И с этим — так же. Вот увидишь.
— Ну, спасибо, что мне, женщине, все разжевал, — сказала Люси ничего не выражающим тоном.
Вот они и добрались до болячки, которую Дрю так надеялся не задеть. С его забитым носом, больным горлом и заложенным ухом. Не говоря уже о голове. Если бы не его дипломатичный настрой, они бы уже вовсю спорили, кто кого умнее. А дальше они (скорее, она) перешли бы к теме патриархата. По данному вопросу Люси могла распространяться бесконечно.