— Просто переживаю за него.
— Ну, так позвони сам. Без посредников обойдешься. Так ты будешь блины, или нет?
Ему хотелось скорее сесть за книгу. Но сначала блины. На домашнем фронте все должно быть спокойно.
После блинов он поднялся в свой маленький кабинет, подключил ноутбук и достал страницы, которые он написал на отцовской машинке. Набрать их на ноутбуке или сразу писать дальше? Он выбрал второе. Хотелось сразу узнать, сохранила ли книга свою магию, или оставила ее там, в домике в лесу.
Сохранила. Первые десять минут он еще слышал, доносившиеся до него звуки регги, которые свидетельствовали о том, что Люси тоже была у себя в кабинете и копалась в своих цифрах. А затем музыка стихла, стены растворились, и он увидел залитую лунным светом разбитую дорогу от Биттер Ривера до центра округа. Совсем скоро по этой дороге поедут шериф Эврилл и Энди Прескотт. Парня ждала встреча с судьей. А затем — с виселицей.
Дрю закончил в обед и позвонил Элу Стэмперу. Бояться было нечего, и он внушал себе, что он и не боялся, но пришлось признать, что пульс у него все-таки зачастил.
— Привет, Дрю, — сказал Эл своим обычным голосом. Кажется, все нормально. — Как там, в лесной глуши?
— Очень даже хорошо. Почти девяносто страниц успел до шторма написать…
— Пьер, — сказал Эл с некоторой небрежностью, которая только порадовала Дрю. — Девяносто страниц, говоришь, написал? Да ладно?
— Знаю, верится с трудом. И с утра сегодня — еще десять. Ну да ладно. Ты лучше скажи, как у тебя дела.
— Хорошо у меня дела, — сказал Эл. — Не считая сыпи.
— Какой сыпи?
— Да не переживай. Врачи мне прописали новый препарат. У него куча побочных эффектов, но у меня только один — сыпь. По бокам и на спине. Надин клялась, что это лишай. Но я же не КРЫСА…
У Дрю подкосились ноги. Кажется, даже температура подскочила.
— Что ты сказал?
— Я говорю, я же не крыса, чтобы у меня лишай был. Просто сыпь.
— Просто сыпь, — повторил Дрю. Он вытер губы рукой. ЗАКРЫТО НА ВРЕМЯ ПОХОРОН, подумал он. — Ну, это не сильно страшно. Крепись, Эл.
— А то! Хотелось бы книжку твою новую почитать, когда закончишь ее, — он сделал паузу. — Заметь, я сказал когда, а не если.
— Ты будешь первым. После Люси, — сказал Дрю и положил трубку. Судя по голосу, Эл был в порядке. Как будто и не было у него ничего. Он же не крыса, чтобы лишаем болеть.
Дрю вдруг, неожиданно для себя, засмеялся.
Ноябрь выдался холодным и снежным, но Дрю Ларсон едва ли это заметил. В последний день месяца она наблюдал (глазами шерифа Джима Эврилла), как Энди Прескотт взошел на эшафот на главной площади окружного центра. Дрю было интересно, как парень примет свою участь. Как оказалось — как сложились слова — он принял ее достойно. Эврилл понимал, что трагедия заключалась в том, что парню не суждено было повзрослеть. Одна роковая ночь, слишком много алкоголя, приступ ревности к девушке на танцах — и на его жизни был поставлен крест.
А уже первого декабря Джим Эврилл сдал свой значок окружному судье, который лично присутствовал на повешении, вернулся к себе в Биттер Ривер, где собрал свои вещи (хватило одного чемодана) и попрощался со своими помощниками, которые с честью вышли из крайне непростой ситуации. В том числе и Джеп Ленард, который сообразительностью никогда не отличался. Или не блистал умом — уж как вам больше нравится.
Второго декабря шериф запряг свою лошадь в небольшую повозку, закинул в нее чемодан и седло и отправился на запад попытать счастье в Калифорнии. Золотая лихорадка прошла, но ему очень хотелось увидеть Тихий океан. Он не подозревал, что убитый горем отец Энди Прескотта поджидал его в двух милях от города, спрятавшись за камнем с карабином Шарпс 50, тем самым, который «изменил историю Запада».
И вот он увидел легкую повозку, а на ней — виновника всех его несчастий, человека, загубившего все его надежды, человека, убившего его сына. Нет, не судью, не одного из присяжных и не палача. А именно его. Если бы не Джим Эврилл, его сын сейчас был бы в Мексике, и вся его жизнь — была бы впереди, в новом веке!
Прескотт взвел курок. Он поймал на мушку человека на повозке. Задержав палец на холодной стали спускового крючка, он не мог решиться, что ему делать в следующие сорок секунд, после которых повозка скроется за холмом и больше он этого человека не увидит. Стрелять? Дать ему уйти?
Дрю сперва хотел добавить еще одно предложение — и передумал. Так читатели (большинство) подумают, что Прескотт решил стрелять, а Дрю хотел, чтобы финал остался открытым. В итоге он пропустил две строки и напечатал: