Как мы и ожидали, Крыса вчера время зря не теряла. Из физкультурного зала она прямиком отправилась к учителям. Плача, запинаясь, театрально падая в обмороки перед каждым, она рассказала им о нас «правду».
- Они... они настоящие изверги! - всхлипывала она, - Начали изводить меня с самого начала... я всего лишь хотела с ними подружиться! Разве это плохо? - потом следовал долгий душераздирающий рассказ о нашей неуправляемой жестокости. Каждый раз с новыми слёзовыжимательными подробностями. Оказывается, мы рвали её учебники, объявляли ей бойкоты, портили её вещи... Даже телефон её мы отобрали! У неё был айфон, а мы всем классом ей угрожали, заставили его отдать, а потом сдали в ломбард, а деньги поделили поровну (откуда у её мамы, работающей в поликлинике, деньги на айфон, Настя ещё не придумала). Она рассказывала, что мальчики пытались её изнасиловать, не давали ей прохода, приставали, пытались затащить в туалет (хотя им даже в страшном сне не могло привидеться что-то интимное с Настей). И на физкультуре специально били мячом в лицо! Две четверти, проведённые в нашем классе, были для бедной Насти, по её словам, настоящим адом, самыми страшными днями жизни. Обойдя всех учителей, она отправилась к директору. На тот момент её кляузная повесть увеличилась раз в шесть и уже смахивала на роман о несчастной затравленной жертве. Самое страшное было то, что когда Настя начинала рассказывать, она так увлекалась, что сама верила. От этого начинала себя жалеть, плакала и завиралась ещё больше.
После её прихода директора отпаивали валерьянкой.
- В моей школе! Такое... Такое!!! Я обязана принять меры! - кричала директор. Она винила себя за то, что пропустила такое безобразие, позволила так издеваться над ребёнком прямо у себя под носом!
Настя шла домой крайне довольная собой.
- Я им покажу! Директор им устроит! - говорила она сама себе. Люди оборачивались на странную девушку, говорящую с самой собой, и быстро отворачивались обратно. Что-то неприятное в ней было. Что-то отталкивающее.
Но Настя этого не замечала. «Я столько сделала для этого класса! Одна тянула его, участвовала в конкурсах!... Столько раз я спасала его честь! Даже стала старостей! Всё для них, я одна о них заботилась...А они... они! Вот чем они отплатили мне! Неблагодарные!» - её щёки раздувались от праведного гнева.
«Ну ничего! Они у меня попляшут! Я им покажу! Я им устрою!» - на лице у Насти появлялась улыбка. Она победит. Снова.
***
Если просто сказать, что нам ввалили, это значит, не сказать ничего. День был «днём разбора полётов». Настя пожаловалась всем учителям. Всем! Каждый посчитал нужным начать свой урок с лекции о нашем моральном облике. Каждый сказал, как в нас разочарован. Биологичка даже со слезами в голосе кричала, что мы чуть не довели бедную одноклассницу до самоубийства.
Бедная одноклассница сидела в гордом одиночестве на своей первой парте и взирала на всех с плохо скрытым ликованием.
На нас кричали. Ольга Георгиевна сообщила, что завтра родительское собрание, на котором она откроет родителям наши истинные лица. Пусть знают, каких монстров они воспитали. Мы пытались оправдываться, но учителя никого из нас слушать не хотели.
На третьем уроке к нам пришёл директор. Она потребовала, чтобы мы начали немедленно извиняться перед Крысой.
- Пусть уж Настенька решает, простить вас или нет! - строго сказала она.
Крыса уже приготовилась великодушно слушать наши извинения и мольбы о пощаде. Выпрямила спину, подняла подбородок. Но никто из класса извиняться не стал.
- Нам не за что у неё просить прощения! - заявила Ира. Это повлекло волну новых «разборов полётов».
К концу недели нас задолбили так, что я шла в школу, как на казнь. Было ощущение, что я прикасаюсь к чему-то мерзкому и очень пахучему. Самое странное было то, что я понимала учителей, понимала класс и отчасти понимала даже Настю! И впервые в жизни не знала, что делать. Не знала, что правильно, а что нет. Поэтому я не делала ничего. Просто сидела и слушала, какие мы нехорошие. Были и свои плюсы. Учителя почти перестали вести уроки, а мы - делать домашнее задание. Зачем? Его же всё равно не проверят! Нас снова весь урок будут ругать. Так продолжалось неделю.
А потом всё постепенно вернулось на круги своя. После того, как Настя перевелась в другой класс. В нашу же школу, только в «а». Мы с ашками враждовали, потому, что они считали себя умнее нас. Их успеваемость и правда была лучше, но я знала одну бомбу замедленного действия, которую мы им подсунули. Уж Настюша подорвёт успехи этих зазнаек, в этом нет никаких сомнений!