- Ну нет, это уже слишком. Подождёшь, - буркнул он, убеждая то ли крысу, то ли себя. - Всё подождёт.
- И... - пошёл, но оглянулся перед самым выходом. Даже приподнял в угрожающем жесте кулак. - Только попробуй Кешку тронуть. Убью!
Тарас быстро вернулся в дом, принял ещё одну таблетку и на этот раз таки заставил себя выбросить все мысли из головы. Забылся тяжелым, но оздоравливающим сном.
Сквозь забытьё рваными кусками прорывались видения. Парню рисовались фантастические сценки о том, как серая бестия сосредоточенно сверлит чёрным взглядом маленького Мыша. А тот, загипнотизированный, просовывает свои малюсенькие лапки за алюминиевые прутки и, подчиняясь чужой воле, открывает нехитрый засов собственной клетки. А затем как сомнамбула медленно и безвольно тащится к вольеру убийцы. Вот малыш, напрягая лапки, пытается провернуть, огромный для него, замыкающий рычаг чужой клетки, но не справляется. Крыса мечется в каких-то пяти сантиметрах перед его носом, самой до вожделенной накладки не достать. Тварь злится и мерзко скалится от нетерпения, но толку добиться от слабенького малыша не может. В ярости она приказывает Мышу пролезть сквозь прутья в свою клетку и безжалостно душит его.
- Сволоч, сволоч, - шепчет Тарас вслух, просыпаясь, настолько будоражит его дикий, но реалистичный сон.
Парень сел на кровати, потёр заспанные веки. В комнате полумрак. "Уже шесть вечера, вот это я поспать..." - удивился, глядя на часы. - "Зато голова ясная и аппетит зверский, значит со здоровьем порядок", - попытался хоть что-то упорядочить в шальной от дурацкого сна голове.
Тарас включил свет, прошлёпал на кухню. Затем, на ходу жуя большущий бутерброд, вернулся к рабочему столу. Взглянул на раскрытый с утра егерский журнал, на спящий в сером мраке монитор - к запланированному просмотру плёнок с геликоптера и нескольких установленных в лесу камер он так за сегодня и не приступил. Вздохнул и отправился проверять крысу.
Нет, голова на этот раз не заболела, и после диковинного сна Тарас был готов практически к чему угодно. Но кожа на лбу всё равно съёжилась, рождая морщины. Кешка сидел не в своём, а в крысином вольере, в ближнем уголочке, почти вжавшись в него, взъерошенный и пришибленный, но в целом, как-будто, живой и здоровый. Хотя, что значит живой, если впечатлительный трусишка чужой волей явно парализован и в полной власти у страшного монстра. И что значит здоровый, если Тарас за целый день не слышал, чтобы болтун хоть раз что-нибудь вякнул. Молчание для Кешки - это точно первый признак нездоровья.
Но Тарасу опять не до попугая, ему самому вякнуть нечего. "Этого, значит, тоже загипнотизировала, демонстративно?" - отпечаталась в мозгу железобетонная догадка. Подобрался внутренне, только скулы нервно напряглись и перекатились желваки, подступил вплотную к крысиному вольеру. Как и подлая тварь в прошлый раз, предпочёл сделать вид, что она ему вообще неинтересна. Внимание - только Кешке. Вернул одуревшего мальца в попугайскую клетку и вместе с ней молча покинул лабораторию.
Дома первым делом набрал в поисковике запрос: крыса. Выудил из огромного потока информации самое интересное: "... в крупнейших городах окончательно выведены в таком-то году... До сих пор вспыхивают дискурсии - а имело ли человечество право на уничтожение целой популяции, даже если она чисто городская и уже давно не играет никакой роли в жизни планеты, а является исключительно паразитарным наростом при людях?.. Отчего при истреблении клопов, блох и тараканов подобных споров не наблюдалось?.. На сегодняшний день ещё возможно появление отдельных особей на периферии городов. Особенно сообразительные экземпляры наверняка спаслись... В случае обнаружения таковых, рекомендуем немедленно обратиться в службу МЧС или к егерям, если вы проживаете в сельской местности".
"Ну да, ну да, - подумал Тарас, - особенно сообразительная. А может она вообще мутантка какая, внезапно поумнела, "загнанная в угол"? И размерчик явно завышен, слишком крупная для обычной крысы".
Весь оставшийся вечер занимался рутинной егерской работой, просмотром лесных видеозаписей, отмеченных поисковой системой, как наиболее любопытные, и необязательной но привычной регистрацией некоторых в бумажный журнал. Хорошо, что обходить владения самому ещё дня три надобности нет, съездить только к Михалычу послезавтра, установить "пугалки", на всякий случай, чтобы на его новую пограничную пасеку ближайший косолапый нечаянно не забрёл, он сноровистый и хитрый этот ближайший.
Лишь перед сном, снова лёжа в кровати, Тарас позволил себе вновь глубоко задуматься о крысе: "Умная. Способности у неё. При сытой жизни, значит, тупеют. А при угрозе массового уничтожения? Это же тоже своего рода эксперимент. Кто, над кем такое производил? Что, если в экстремальной ситуации, ради выживания у них, да хоть у кого, особые генетические возможности включаются?"
- Чебыр-р-кур, - раздалось во тьме жизнерадостное из попугайской клетки, что немедленно вызвало хозяйскую улыбку и потеплело у Тараса на душе.
- Кур-кур, Кешка, точно кур-кур, - ответил попугаю. - Оклемался, значит, к ночи, бедняга. Будем разговаривать?
- Черкр-черкр, - с готовностью отозвался Кешка.
А Тарас вспомнил, что именно из-за ночной болтливости и перетащил в своё время попугая жить в лабораторию. Завтра посмотрим, решил, но сегодня нет, сегодня на волю крысе он бедолагу не отдаст, лучше сам перетерпит как-нибудь ночные разговорчики.