− На мою память это всего лишь второе твое фиаско, − произнес Бриньяр, пригубив вина.
Слова его, слова любящего отца, в утешение дочери за безвинную проказу.
Кайрин подняла изумленный взгляд голубых пронзительных глаз. Второй?
− Случай, когда ты пыталась стащить у меня печать нельзя считать удачным.
Бриньяр сел за стол, разгладил руками поверхность, словно поправил невидимую скатерть. На худых длинных пальцах нет причитающихся его сану украшений. Только перстень Местоблюстителя с огромным небесной чистоты аквамарином. Знак благочестивых помыслов и устремлений в тяжких трудах пастыря.
− И так дорогая Кайрин, поведайте, наконец, о произошедших неприятностях.
Все-таки эгуменос не удержался, еще раз подкусил собеседницу. Кайрин слова Бриньяра не задели. Подобное он позволял и с императором.
− Как скажите иллюстрис, − Кайрин поморщила лоб. Пересказывать неудачи не очень приятное занятие.
,Она красива», — любовался девушкой эгуменос. Он всегда с удовольствием разглядывал лицо своей воспитаницы. Было в нем что-то от образов первых иконописцев. Строгая красота. Чистая. Вот только глаза немного портили или наоборот преображали увиденное. Никакого смирения и скорби. Жажда действий и холодная воля!
От излишнего умиления его удерживало сознание кто перед ним. Кайрин ди Смет столь же прекрасная сколь и опасная особа. Сейчас она выглядела неотразимой в этой чудесной фиолетовой котте, украшенной на левом плече дымчатыми топазами. На сверкающий рисунок так восхитительно, словно волшебный дождь ниспадала косица с белым жемчугом. Не в этом ли парадокс его времени? Самая ярая его сторонница соблюдает обычаи Старой веры? Как все же глубоко въелась ересь в сердца людей! Косица-облако! На ум Бриньяру пришло одно из песнопений волхвов, служителей Кайракана[15]. И добродетель дочерей выше белоснежных облаков Священных Небес! Вот и носят дочери земные косицу-облако, знак непорочности. А когда наступает срока, призывают волхвов засвидетельствовать их чистоту. Хотя сколько их на самом действительно чистых?
− Мы отправились на прогулку, на ярмарку в Роусу, − приступила к рассказу Кайрин.
− Извини, перебью. Как тебе удалось вытащить домоседку Аяш в такое далекое путешествие? И как удалось убедить фрайха[16] Геша отпустить её одну без присмотра.
− Ярмарка славится тканями, часть из которых привозится в обход законом императора. А фрайху Гешу мы ничего не сказали об отъезде.
− А Шари?
− Мы же не просто приятельницы, − напомнила эгуменосу девушка. — Мы подруги.
Слышать подобное признание из уст Кайрин более чем странно. Привязанности, если только твое сердце не отдано Создателю, это наши слабости. И ей ли забывать о том!
− Так что там про ткани? Контрабанда? — удивился Бриньяр. В мире мало что может удивить знающего человека. Разве только собственное не знание чего-либо важного.
− Да, иллюстрис.
− Никогда бы не подумал. Катепан[17] Рафан допускает подобные вещи?
− Получая свой процент, он не может их не допускать.
− Процент? Это не возможно! — не поверил эгуменос. Пусть Рафан и кайраканин, но он знал его как человека слова и чести!
− Десять с не большим.
− Об этом стоит сообщить императорскому виндику[18], − покачал головой эгуменос. Ткани ввозились из земель, где истинная вера подвергалась гонениям. Язычникам наживаться на праведных?
− Это не обязательно, − не поддержала его Кайрин. — Пороки, скрываемые врагом в любой момент можно обратить в оружие. Думаю, катепан Рафан сможет послужить нам в недалеком будущем.
− Пороки необходимо выжигать, − не удовольствовался объяснениями Бриньяр.
Семь лет назад, тогда он еще не был эгуменосом, а всего лишь легатом Патриаршего дома, в одной из поездок его попытались обокрасть. Причем объектом кражи послужили не деньги, которых при нем имелось предостаточно и не драгоценности, которые тоже стоили не мало, а печать, врученная ему тогдашним эгуменосом Брефием. Сам Брефий как всегда в ответственные моменты тяжко болел и потому послал его, снабдив широкими полномочиями для принятия решений. После подавления волнений Цвирка стоило похлопотать за единоверцев. Да не оставишь ты ни братьев ни сестер своих по вере святой, ни в беде, ни в гонениях, ни в нужде.
Тогда кража не состоялась только чудом. Видно Создатель надоумил его проявить чрезмерную осторожность. Кайрин попалась. Несостоявшаяся воровка ловко сочинила историю о причинах поступка, причем в голубых глазах не мелькнуло и тени страха или смущения. Бриньяр предложил ей свободу в обмен на правду. Тогда он себе позволял такое. Девчонка, подумав, честно призналась, печать ей нужна, узаконить в империи благородное происхождение. Оттиск на гербовых бумагах закрепит за ней титул спафарии. Сама она уже как месяц сбежала из дома, из далекой Венчи, княжества богатого и своеобразного в своих обычаях. Родственники не придумали ничего лучшего, чем отдать девчонку в храм Мереты. В Венчи занятие проституцией во славу богини не являлось зазорным. Так считали родители, родственники, знакомые, жрецы, да и вся Венча, но не Кайрин. Она сбежала. В империю, где рассчитывала неплохо устроиться.
15
Кайракан — олицетворение неба. К. вырастил дерево с девятью ветвями, под каждой ветвью создал человека. Его образ заимствован из мифологии алтайцев.
16
Фрайх — низший титул дворянина имеющего во владении землю. Обычно землю давали вместе с титулом в знак признания воинских заслуг. Титулы фрайха или спафария можно было получить не от императора. Женская форма — фрайха.