Она ненавидела Костаса. Ненависть её была чище неба после дождя. Ненавидела за то, что выглядит необычно, за то, что вопреки её слову остался в замке, за то, что сражался, уцелел и оказался не худшим, за то, что сразил рейнха, за то, что сразил он, а не кто-то другой. За то, что её строфиум втоптали в грязь. И самое большее за то, что она вынуждена награждать его.
− Любое? — спросил Костас.
Фрайха сверкнула глазами. Он разговаривает с ней?!
− Любое, − подтвердил толстячок. Старый лизоблюд предупредил недовольство хозяйки.
− Шоудао, − спокойно произнес Костас.
Мгновение тишины оборвалось окриками. Один слился с другим.
− Да как ты…
− Вы клялись!
Человек выступил и темноты колон. Черный плащ скрадывал его высокую и сутулую фигуру. Доместикий. Императорский доместикий.
− Я помню свои клятвы! − в гневе вскрикнула фрайха.
− Тогда выполняйте, − не повышая голоса, осек её доместикий.
Теперь она ненавидела и его. Только вот человека представляющего императора, можно ненавидеть до скончания веков, но исполнить закон придется.
− Кир, Руджери. Прошу вас…, − выдавила бэну Эйрис. Сдерживая чувства, стиснула руки.
Фрайхе следовало отправить толстяка — мажордома, Руджери мог бы напомнить ей об этом, но с удовольствием выполнил просьбу.
Капитан быстро вернулся и протянул оружие фрайхе. Она должна сама подать награду.
Два великолепных изогнутых клинка. Черная тяжелая сталь. Чернее сажи, тяжелее смертных грехов. Рукояти из слоновьей кости, перевитой золотой проволокой. В навершиях багровая шпинель. Гарда в форме расставленных когтей устремленных навстречу врагу. Заплечная перевязь узорно сплетена из тонких волосяных кос. Смоляных с белыми.
− Ему, − не притронулась к оружию Эйрис.
Капитан отдал оружие Костасу. Тот взял шоудао и обмотал болтавшиеся концы перевязи вокруг клинков. Как хворост связал!
Слуга зажег последнюю свечу. Взгляд цапли потух. Птица-тотем выглядела напуганной и беспомощной.
− Все должное исполнено! − произнес доместикий. — Закон соблюден. — И обратился к награжденным. — Вы вправе распоряжаться дарами по своему усмотрению. Просить взамен даров денег, отказаться от них, если по каким-либо причинам веры ли, совести ли, клятвы ли не можете ими владеть.
Слова растаяли в тишине зала.
− Именем императора, − доместикий звонко хлопнул в ладоши. — Свидетельствую!
После завершения аудиенции, Костас заглянул к оружейнику показать шоудао. Старик по очереди осмотрел клинки. Водил пальцами, пробовал на ноготь, даже взмахнул разок.
− А ведь рукояти мой отец делал, − вздохнул с сожалением оружейник, вспоминая. − У мечей другие были.
− Какие другие? — повременил забирать мечи Костас.
Тод бережно положил шоудао на стол и ушел в соседнюю комнату. Притащил деревянную коробку с резной крышкой. Щелкнул замком.
− Вот эти. Не такие нарядные.
Костас взял в руки гарды. Больше всего они напоминали распахнутые четырехзубые челюсти. Сами рукояти выполнены толи из рога больно уж белы, толи из гигантских клыков.
− Хитро крепились, − усмехнулся Тод. — Покойный отец месяц гадал, как снять, Помучился-помучился, но снял!
− Восстановишь? − спросил Костас. Старые гарды и рукояти ему нравились больше.
− Да ты что? — замахал руками Тод. — Этакую красоту портить!
− Себе красоту оставь. Сделай, как было.
Костас еще раз сжал рукояти в руке. Теплые, шершавые, живые. Он чувствовал, они здесь к месту. Мечи должны быть такими, какими были и все!
Тод отрицательно закачал головой — нет!
− Не ты так другой, − предупредил Костас о твердом намерении избавиться от чужеродных клинку украшений.
− Ладно, − согласился старик. Он прежде всего был мастер. И сын своего отца. Тот тоже считал затею облагородить клинки вздорной.
− Утром зайду.
− В обед, − оговорил срок оружейник. — Больно тонкая работа.
Война окончилась и потому следует замок привести в порядок. Но сколько не чисти старую калошу, она калошей и останется. Старой. Убрали мусор, упокоили мертвых, спустив по желобу в трясину, позвонили в их память симантром и час усердно колотили в гонг. Пусть земля и небеса слышат — Морт выстоял и победил! А потому праздник! Гуляй, народ!
Эх, кровь льем, потом вино пьем! Выкатили бочку, выбили крышку, повесили черпак. Не хватит за столом, пей отсюда. А за столом. Всего с избытком! Не на барский вкус, на простой. Соленья, моченья, копченья, жаренья. В больших мисах, на огромных блюдах, в котлах, в казанах, в мисках, в тарелках, в плошках и навалом на столешницах. Кувшинов с вином, что колосьев в поле ржи. Чтобы весело елось-пилось позвали музыкантов. Им первым поднесли. Сверхом. Для легкости духа. Потом повторили. Не уморились бы скоро. Им последним с ног падать.