– Ты знаешь, где мы? – тихо сказал Роберт.
– Догадываюсь…
– Внутри… метеора…
– Это не метеор…
– Нет. Это какой-то…
Он не закончил. Я молчал. Эта сумасшедшая мысль овладела мной, как только я открыл глаза. Высказанную, я принял ее спокойно. Мы находились – как я мог в этом сомневаться? – рядом с непохожими на нас разумными существами, должны были с ними встретиться, увидеть их, это было неизбежно. Роберт думал о том же. До меня донесся его шепот:
– Они должны быть где-то здесь…
Там, где к главной жиле присоединялась другая, коридор плавно изгибался. Мы шли дальше, наклонив головы, с ногами, слегка увязающими в мягком полу, – у меня мелькнула мысль, что эти существа здесь не ходят или… у них нет ног… Еще одна жила, и еще. Их немного змеистый бег наводил на мысль об их живой природе – обычный кабель шел бы прямо. Роберт кончиками пальцев дотронулся до мерцающей над головой жилы.
– Холодная, – шепнул он.
Мы снова задержались. Стену перед нами заливал трепещущий свет. Я чувствовал еле уловимое дуновение – там угадывалось какое-то пространство. Мы замерли. Роберт стиснул мою руку.
– Я думаю… мы в плену, – выдохнул он прямо в ухо.
– Чепуха, – мигом ответил я, тоже шепотом.
– Я тебе говорю.
– Откуда ты знаешь?
– Подумай: мы ведь можем дышать.
Эти слова поразили меня. Роберт был прав. Трудно было предположить, что помещение космического корабля с иной планеты наполняет земной воздух – не похожий, а самый настоящий земной: я отчетливо чувствовал сырой, свежий запах озера.
– Они о нас заботятся, – дыхнул мне в ухо Роберт.
Толстый светящийся кабель пульсировал над нами. Я не знал, был ли в словах Роберта страх. Сам я его не чувствовал.
– Пошли! – нарочито громко сказал я.
– Это не сон, правда? – спросил он, не двигаясь с места.
– Общих снов не бывает. Пошли! – повторил я.
За поворотом коридор стал просторней и закончился отверстием, обрамленным по кромке толстым валиком. Дальше открывалась ширь, размеры которой не поддавались определению. Полумрак, наполненный кружащимися вверху и внизу огнями. Искрящиеся жилы толщиной в человеческое тело шли с разных сторон, соединялись в извилистые переплетающиеся каналы, в местах их соединений непрерывно циркулировали пушистые продолговатые светящиеся комья. Из глубины выступали плотные глыбы темной блестящей материи, в которых двигались световые блики, повторяясь в сериях удаляющихся слабеющих вспышек. Все пространство попеременно расширялось и сокращалось, сверкающие каналы то становились уже, то растягивались с какой-то змеиной грацией, в огнях появлялись полосатые сгустки, огни распадались на отдельные облачка, чтобы через мгновение лениво, как бы сонно разогреться снова и плыть и кружиться в разгорающемся блеске. Внутри толстой жилы, вознесенной высоко над нами, переплетенной с другими такими же жилами, лениво проплывали продолговатые голубые огоньки. Серое, словно пригашенное свечение наших тел было теперь едва видно. Стоя плечом к плечу, недвижимые, мы рассматривали окружающее нас пространство.
– Смотри, – ахнул Роберт.
Пушистая светящаяся масса с темными сгустками внутри двинулась к нам. В ее блеске совсем угасло свечение наших лиц; она взлетела вверх; удаляясь, она становилась все меньше.
– Карл… – шепнул Роберт. – Может… это… они?
– Эти огни?
– Да, ведь мы тоже… наверно, у этого пространства такие свойства. А рыбы? Помнишь? Они тоже светились… Все живое здесь так светится…
Я молчал, глядя на хороводы парящих огней. Глубоко вдохнул воздух. Он был холодный и чистый. Да, это не могло быть случайностью. От этой мысли сердце у меня начало биться медленно и тяжело.
– Карл, – снова зашептал Роберт.
– Что?
– Что будем делать?
Этот беспомощный вопрос напомнил мне о чем-то.
– Прежде всего нужно запомнить дорогу, которой мы сюда пришли, – сказал я и оглянулся.
Отверстия коридоров, таких же, как тот, что привел нас сюда, темнели в плавно изогнутых нишах. «Наш» вход отличался большими размерами и окружающим его валиком.
– Попробуем пройти, – сказал я и двинулся вперед.
Роберт послушно пошел за мной.
Все в той же абсолютной тишине кружились огни, они проплывали, минуя нас; пушистые светляки медленно пульсировали внутри стекловидных жил, и все пространство, казалось, мерно дышало, словно во сне. Удивительно: эта мысль появилась и у Роберта.
– Карл!
– Что?
Я видел, что он пытается побороть страх. Он не сразу сумел произнести:
– Может, это не внутренность звездолета, а…
– А что?
– Организма…
Я вздрогнул.
– Одного организма?
– Да. В космическом корабле мог быть всего лишь один… одно существо. Может, это металлическая скорлупа, заполненная одним огромным организмом, который…
– Который спит, сейчас проснется и проглотит тебя, – сказал я язвительно. – И мы в его чреве, да? В брюхе Левиафана.
– Почему бы нет?
– Потому что исключено.
– Почему?
– Откуда бы в брюхе взялся воздух? Впрочем, хватит об этом. Это у тебя слишком буйное воображение, а не у меня. Пошли.
Продвигаясь шаг за шагом под перекрещивающимися жилами, огибая вертикальные, выходящие из-под пола трубы, я старался привыкнуть к мысли, что продолговатые огни – живые существа, но никак не мог с этим примириться. Они не обращали на нас – насколько можно было судить – ни малейшего внимания. Мы шли и шли по извилистой запутанной дороге. Это продолжалось, пожалуй, около часа. Постепенно обстановка изменилась. Пол, до сих пор гладкий, стал ребристым. В нем появились неглубокие поперечные желобки. Меня мучила жажда. Если бы хоть немного воды. Мне вспомнился ледяной водоворот озера, в котором мы чуть не утонули, и злая гримаса искривила мои губы. О, человеческое убожество, вечные метания между недостатком и избытком… Я сразу же обругал себя за это дурацкое философствование. Уголком глаза взглянул на Роберта. Он то убыстрял шаги, то останавливался и оглядывался, облизывая губы, один раз даже уселся, но, когда я посмотрел на него, молча встал и поплелся за мной. Наконец он загородил мне дорогу.