“Дело даже не в том, что ты перестал ходить на концерты ребят...”
Дженсен хмыкнул. Так и не удалось ему начать новую жизнь.
“Но ведь ты почти с нами не разговариваешь!”
Дженсен смотрел вниз с высоты четвертого этажа.
“По правде сказать, я был уверен, что тебе плевать на нас”.
Это Молчун, конечно, преувеличивал. Во рту скопилась слюна, горькая, вязкая. Дженсен сплюнул вниз.
“Если ты нам настолько не доверяешь, как нам доверять тебе?”
А вот это правда. Только что Кот мог им доверить? Рассказать о своей беготне по крышам? Объяснить, почему не боится высоты и никогда не падает с мотоцикла, даже на самых отчаянных кульбитах?
“Ну что ты молчишь”?
Кот переключил частоту. Обыск в бывшем бункере Доктора заканчивался. Ни их, ни Алону, ни Летуна так и не вычислили. Пора было решать, что делать дальше.
“Ты уходишь, Кот. Уходишь на крыши, на ночные дороги, во все это обтянутое в трико дерьмо, как другие уходят в виртуал.”
Может быть. Но крыши и трассы не заставляли его выбирать, кому и насколько верить.
— Или в грузовике были жучки, или они все-таки отследили мои перемещения, — подошел Летун. Посмотрел вниз, попытался найти, на что Дженсен уставился, заглянул ему в лицо, пожал плечами и сел рядом. — В любом случае, я себя переоценил.
— Ты всегда себя переоцениваешь, — механически отозвался Кот. — Попугай.
— Террорист.
— Золотой мальчик.
— Гопник-недоучка, — тихий смешок.
— Придурок радужный.
— Наглый, невоспитанный сучонок.
Кот поймал себя на том, что улыбается.
— Так ты их и сюда приведешь?
— Не приведу, — отозвался Летун.
— Вот как. Теперь ты нас защищаешь?
— Нет, — серьезно ответил Летун. — Я теперь не уверен в том, кто прав. Как разберусь — решу, что делать.
Кот ухмыльнулся криво.
— Предупреди только, когда определишься.
— Ты первым узнаешь, — так же серьезно ответил Летун. Кот кивнул.
— Договорились. Хотя я не о том вообще-то. Кто там о своей самоуверенности минуту назад говорил?
— А при чем тут моя самоуверенность? — Летун недоуменно на него покосился. — Я с Крипке пообщался. Он-то без вопросов гений.
Кот фыркнул.
— Ну-ну. И когда успел только. Ты вообще не спишь, что ли?
Летун отвернулся, сгорбил плечи. Кот поежился.
— Понятно.
— Что тебе понятно, — глухо сказал Летун. — Я не наркоман.
— Угу, — ответил Кот. — Хорошая еда, наличие цели в жизни — я ж никогда не спорил, что это многое меняет.
— Заткнись, — Летун смотрел в ту же точку, что и Кот парой минут назад.
— Да пожалуйста, — Кот посмотрел на него. — А что с Алоной?
Летун равнодушно пожал плечами.
— Скажем так, мы друг друга хорошо поняли.
— Она тоже не спит?
Летун кивнул.
Кот помолчал еще немного. Грызущая тоска отступала, таяла. Сменялась предчувствием... чего? Раньше он сказал бы драки. Присутствие Летуна всегда означало именно это — драку, охоту, адреналин. Удовольствие. Составную часть того, что Молчун назвал его личным наркотиком.
— Как ты меня нашел?
Летун широко ухмыльнулся. Засиял утренним солнышком, будто и не хандрил только что. Кот невольно улыбнулся в ответ. Потом нахмурился:
— Что?
Летун ухмыльнулся еще шире, а потом протянулся и щелчком стряхнул с плеча Кота невидимую пылинку.
— Ты такой невнимательный!
— Ах ты! — Кот от возмущения потерял дар речи. — Да я же... я к тебе как к раненному, а ты мне жучок?!
— Я был не раненный! — Летун уже смеялся в голос. — Подумаешь, голова болела... Ну, Кот! Я об этом год мечтал! Мы же враги, я не удержался просто... эй!
Кот зарычал и бросился на него с кулаками. Они едва не свалились с крыши, покатились в сторону, раздавая тумаки. Если бы не нервный смех, сотрясавший обоих и мешавший попадать в цель, можно было бы принять за драку не на жизнь, а насмерть.
— Если сюда примчится полиция, я с тобой такое сделаю!
— Да-а? — Летун неожиданно очень удачно ткнул в нервный узел и подмял Кота под себя. — Что именно? Прямо узнать не терпится!
Кот прищурился.
— Слабак. Ты ж без костюма меня даже не заденешь!
Наблюдать за тем, как сияющая ухмылка на лице Летуна сменяется щенячьей обидой, было искренним наслаждением.
— Я и сам умею драться! Без компьютера!
— Не умеешь!
— Умею!
— Докажи!
— Эм-м... — Летун откатился в сторону. Посопел, нерешительно посмотрел на Кота. — Как ты это себе представляешь?
Кот ухмыльнулся в ответ.
— Спарринг. Один на один, без всяких электронных примочек.
Летун задумался. Порозовел.
— Голышом, что ли?
Кот расхохотался.
— Ну ты даешь, — выдавил он между приступами смеха. — Найду я тебе трико! Если не боишься, конечно!
— Пф-ф-ф, — отозвался Летун.
Заброшенных помещений в старом здании хватало. Одно из них веселая и тогда еще дружная компания переделала в спортзал. Молчун сам сварил тренажеры, маты остались еще с приютских времен, в стену вделали баскетбольное кольцо — что еще нужно?
— Держи, — Кот швырнул в Летуна “безразмерными” штанами и футболкой. — Может, тут и есть что-то, что на тебя налезет, но я понятия не имею, где оно лежит. Вот оглобля, чем тебя только кормят в твоей корпорации?
Летун помял в руках предложенную одежду. Хмыкнул:
— А тебя, заморыша, вообще чем-нибудь кормят?
— Тебе виднее, акула империализма, чем живет трудовой народ!
— Трудовой — ключевое слово!
Кот ухмылялся не переставая. Внутри закипало что-то бешенное, искрящее, пузырящееся, как газировка со спиртом и так же дающее в голову. Настроение поднималось вопреки всему. Он сейчас надерет Попугайчику задницу! Что может быть лучше?
— Так ты переодеваться-то будешь, красавица? Или за свою невинность опасаешься?
Попугайчик вспыхнул как маков цвет, и Кот едва не взвыл от восторга. Летун и правда стеснялся! Наверное, надо было отвернуться, но это выше человеческих сил — не смотреть на такого Летуна. Мнущегося, краснеющего, лишенного своей обычной важности. Вспотевшего от неловкости — Кот втянул воздух носом. Запах неприятным не показался, скорее наоборот. А Летун все же начал избавляться от прочих деталей пафосного образа — то ли нажал, то ли отцепил что-то от своего затылка, и попугаистый костюм разошелся по швам, заскользил вниз, открывая плечи.
— Ты бы визор снял сначала, — хмыкнул Кот, уставившись на это чудо в упор. Летун вскинул руки, но замер. Хмыкнул:
— А ты?
— А что я? — Кот развел руками. — У меня костюм обычный, без наворотов.
— Не считая маски и браслетов.
— Зануда.
Ладно, это было справедливо. Кот отцепил браслеты, коммуникатор, стащил маску и оглянулся на Летуна. Тот действительно снял визор, открыв обычное, вполне человеческое лицо, и теперь пялился — не менее откровенно, чем сам Кот минуту назад. В сочетании с приспущенным костюмом это смотрелось по меньшей мере странно.
— Что?
Летун снова засиял, как на крыше.
— Ну что?!
— У тебя веснушки! — с выражением невиннейшего детского восторга на лице. С улыбкой до ушей и ямочками на щеках. Кот вдохнул, и медленно-медленно выдохнул.
— Если ты немедленно не избавишься от этой... пакости электронной!
— Да, я помню! Ты мне постоянно чего-то там обещаешь.
Он, похоже, справился со смущением и теперь медленно скатывал костюм, осторожно, будто тот мог порваться. Из-под блестящей ткани показались предплечья и грудь, гладкая, словно маслом намазанная. Летун замер на миг, хотел что-то сказать, но передумал и продолжил разоблачаться еще медленнее. Кот хотел спросить, чего он возиться, потом вспомнил про узлы, про уходящий глубоко под кожу шнур, и решил, что не хочет нарваться на детальную лекцию о том, как этот костюмчик устроен. Только когда ткань спустилась до пояса, и Летун снова неуверенно на него посмотрел, Кот поторопил его:
— Давай-давай. Не напугаешь, — и с удовольствием полюбовался новой волной смущения. У Летуна даже шея покраснела. Впрочем, через миг Кот почувствовал, как теплеют его собственные уши, и все же отвернулся — устроить коммуникатор поудобнее. И Попугайчик момента не упустил.