Тсуна хмыкнула, ну точно. Вонголе в Токио могло понадобиться что угодно, но интуиция не обманывала. Они пришли за ней.
— Полгода назад в Бресте на переговорах был застрелен Эмилио Эсперансе, — проникновенно начала Тсунаеши, растягивая губы в улыбке. Было видно, как напрягся от этих слов Гокудера. Он же самый ответственный, правая рука, точно был рядом и не уберег. Подавленным на долю секунды показался Ямамото, ему было жалко терять друга. Наверное, этот парень, Эмилио, был не плох. — Он был десятым боссом семьи Вонгола. Вы искали кандидатуры на место нового главы, обсуждали, обмусоливали эту тему, а потом вспомнили о девочке, которую бросили совершенно одну в пятнадцать лет в пустом доме в городе Намимори. И о том, что дочь внешнего советника, Савады Емицу, вполне подойдет под ваши нужды. Не на постоянной основе, так временно. Женщина не может стоять у руля такой патриархальной семьи, зато может выйти замуж за того, на кого укажут и родить наследника с нужными данными и пламенем неба, не так ли?
Аркобалено хмурился, аура вокруг него изменилась, таила в себе угрозу. Рехей вскочил со своего места и стал расхаживать взад-вперед по комнате. Он, разумеется, прекрасно знал о том, зачем они ищут Тсунаеши, но слышать эти выводы, сказанные таким странным, даже слегка игривым голосом, было для него невыносимо. Гокудера отводил взгляд, ему тоже было совсем не по себе от этого. И только Хибари и Мукуро, как и прежде, были равнодушны к судьбам других людей.
— Вы весьма осведомлены. В подробностях, о которых очень мало кто знает, — не выдержал тишины Такеши.
— О, хотела бы сказать, что на то я и информатор, — Орихара непринужденно пожала плечами, но стала словно серьезнее, — но дело в том, что я знаю эту историю из первых уст.
— Вы знаете, где Тсуна! — Хаято оперся руками о стол Тсунаеши, — Вы с ней разговаривали?
Девушка загадочно молчала, пристально смотря своему бывшему другу в глаза. Ее губы медленно, словно нехотя растянулись в добрую открытую улыбку. Знакомую каждому из присутствующих до дрожи. Зрачки Гокудеры расширились, он не понимал, что происходит и почему так реагирует, но ничего не мог с этим поделать.
— Мне казалось, — сказала, наконец, Орихара, глядя в глаза Реборну, — что раньше этот цирк был посообразительнее.
Радужка глаз Тсуны неуловимо менялась, наполняясь золотом, сливаясь с карим от природы цветом глаз. Вкупе с улыбкой и осведомленностью, этого хватило Реборну, чтобы сделать выводы.
— Тсуна…. — ошарашено выдохнул он, едва слышно.
Но услышали все, непонимающе уставившись на Орихару.
— Вы, и правда, как будто медленнее соображать стали. Когда вы уехали, я не могла оставаться в Намимори. Друзья пригласили меня в Токио, и я поступила в академию Рейра. Закончила ее с отличием и поступила в институт. Я работаю со своим мужем, Идзаей Орихарой и ношу его фамилию, разумеется. Да, я Тсунаеши. Уже не Савада. Вы меня нашли, что делать будете?
Бывшие друзья смотрели на нее затравленно, они явно не ожидали, не готовы были к встрече вот прямо сейчас. Не знали, что сказать, особенно учитывая осведомленность девушки о делах Вонголы. Обмануть ее, уговорить… никому не верилось, что это было возможным.
— Ты должна поехать с нами, — твердо высказался Реборн, — Твой отец захочет поговорить с тобой обо всем этом. Ты нужна семье.
— Кому должна, всем прощаю, — отчеканила Тсунаеши. — Я даже не буду распинаться перед вами, объяснять, почему вы не правы и куда вы можете засунуть себе свои долги. Время, когда я хотела поговорить с вами и все выяснить давно прошло. Но я хочу предупредить. Если вы не уберетесь из города сами, вам помогут.
— Ты понимаешь, что угрожаешь Вонголе? — Попытался надавить авторитетом Реборн. — И чем это для тебя и твоих близких грозит?
Орихара засмеялась, искренне, чисто. Не каждый, чьим близким в открытую угрожает Аркобалено, может себе такое позволить. Но Тсуне было наплевать. Ох, знал бы Реборн и вся эта итальянская шайка, кто ее семья.
— Моим близким ничего не грозит, дорогой бывший репетитор, — ласково пропела Тсунаеши, — всего влияния Вонголы сейчас не хватит для того, чтобы навредить правящей верхушке Баксов, увы.
Молчание затягивалось, спор прекратился. Прекрасно понимающие свое положение в этом доме, бывшие хранители встали и собрались на выход. Спорить с Орихарой хотелось только Реборну, ни у кого другого язык просто не поворачивался. Уговаривать Тсуну было бесполезно, будь она той, кого они ожидали увидеть, милой девушкой, немного простодушной, живущей в каком-нибудь доме или маленькой квартирке, они бы попытались. Но эта львица, слава о которой ходит по Токио, не станет больше их слушать.
Последним из офиса выходил Мукуро, у самой двери он обернулся, заглянул Тсунаеши прямо в глаза и, неожиданно, поднял большой палец. Словно сказал, ты все правильно сделала. Ты молодец.
Орихара стояла на крыше многоэтажки, такой типичной, каких очень много в районе Шибуя в Икебукуро. Ветер развевал длинные волосы, пряди то лезли в лицо, то метались по спине.
Холодный воздух остужал разгоряченное нутро, даря спокойствие. Вид с этой крыши открывался отменный, ночной город, расцвеченный тысячами ярких огней, ее любимый и родной дом. Самый шумный, самый красочный и самый сумасшедший город на земле.
Место, где ее приняли, где у нее появилась настоящая семья.
Со спины обняли сильные руки, прижали к теплой груди. Чужой подбородок опустился прямо на макушку, даря чувство защищенности, словно спрятался в домик от злого жестокого мира. Только Идзая так умел. Когда-то давно она боялась дать ему шанс, бегала от него, отдалялась. А потом просто поняла, какая все это глупость. Зачем отталкивать свое собственное счастье? И она пришла сама. Принесла несколько мелочей и осталась навсегда. Они оба знали, что это навсегда.
— Я тут подумала, — тихо, на грани слышимости прошептала девушка, — не хочешь предложить мне спрыгнуть?
Орихара фыркнул, он бы и рассмеялся, но настроение его жены к этому не располагало.
— Я лучше всех этих чужаков отсюда посбрасываю. Как думаешь, это будет весело?
— Они вернутся. — Веско обронила Тсунаеши, сильнее вжимаясь в грудь своего мужчины. — Так легко они точно не отступятся.
— Пускай, — согласился с ней Орихара, — пускай приезжают. Микадо рвет и мечет, ты бы его видела. Так что я даже жду, когда они приедут.
Про себя Тсунаеши подумала, что лучше бы ее бывшие друзья оценили ситуацию трезво, со всеми составляющими мозаики. Потому что если они начнут угрожать Баксам, то их просто не станет. Она сама их убьет. Убьет любого за свою семью.