— Куда ставить, Татьяна Ивановна?
— Сюда, в угол.
— Давайте дверцы привесим.
— Это я сам, — сказал Дернов.
— Спасибо, ребята, — сказала Татьяна.
— Да не за что, Татьяна Ивановна.
Когда они ушли, Татьяна села на диван,а Дернов, неторопливо закурив, подошел к окну. Он стоял к ней спиной. Оба молчали. Наконец Дернов сказал:
— Ну, давай любуйся, а я пошел на заставу.
— Мне уже не хочется любоваться, — сказала Татьяна.
— Быстрая же у тебя смена настроения! — усмехнулся Дернов. — Там, в магазине, ты чуть не целовала эту махину. Что с тобой?
— Это не со мной, а с тобой, — тихо сказала она. — Ты, наверное, даже не заметил, что они помогли не тебе, а мне?
— Заметил, — так же тихо отозвался Дернов. Он прошел и сел рядом с Татьяной. — Но меня это никак не обижает и не трогает. Понимаешь, и они, и ты, и все вы... как бы это сказать? Все вы смотрите не очень далеко. Вам кажется, Дернов груб, Дернов жесткий человек, Дернов чересчур требователен, Дернов черств. Я не груб и не черств, Танюша. Я могу быть жестким и даже чересчур требовательным — это верно, но когда-нибудь... — Он не договорил и вдруг, рассмеявшись, протянул Татьяне руку. — Давай поспорим, что ты сама признаешься в том, что я прав!
Татьяна не пожала протянутую руку. Она сидела, по-прежнему подперев ладонями голову, и только прикрыла глаза, чтобы не видеть руку Дернова.
— Вряд ли, — сказала она. — По-моему, ты обманываешь сам себя, Володя, и пытаешься обмануть меня. В жизни всегда и все четко разграничено. Здесь доброта, здесь не доброта... Я не поверю, что существует жестокость во благо. Когда я вижу, что из-за тебя люди валятся с ног...
Дернов резко встал. Это означало — он не хочет продолжения такого разговора. Но Татьяна все-таки закончила:
— ...то я начинаю думать — когда ты станешь таким же и со мной?
— Плохо, — сказал Дернов. — Очень плохо, Танюша. Я не давал тебе повода думать так.
— Ты просто этого не заметил.
Дернов ушел, и Татьяна сама начала привинчивать дверцы шкафа. Она делала это без особого удовольствия, просто потому, что надо было привести все в порядок. Она делала это уже по какой-то инерции, по необходимости, потому что скоро или не скоро, но они совсем перестанут понимать друг друга — самое страшное, что может случиться в жизни... Впервые она подумала: «Неужели все-таки ошибка?» Эта мысль, однажды появившись, уже не давала ей покоя: снова и снова она возвращалась к тому ослепительному дню на Неве, к тому, уже прошедшему ощущению полета и повторяла про себя: «Неужели ошибка? И так скоро... Так скоро!»
5. Отец
Ни о чем этом, разумеется, она не стала рассказывать Гале. Это было ее, собственное, личное, что она пережила сама, и поэтому принадлежащее только ей одной. Каждый человек перешагивает в жизни через свои трудные времена сомнений, и тут не может быть ни помощников, ни советчиков.
Галя, казалось, уже совсем освоилась здесь: приготовила обед, убрала квартиру и, когда Татьяна зашла, с удивлением сказала:
— Сережка все вычистил так, что на мою долю ничего не осталось.
— Ну, — ответила Татьяна, — не унывайте, Галочка, это временно. Потом он переложит хозяйство на вас и быстренько забудет, как надо держать веник. В этом смысле мужчины удивительно однообразны.
Галя засмеялась. Она смеялась хорошо, чуть откидывая голову.
Татьяна же испытывала странное ощущение — будто что-то было недосказано в их прежних разговорах. Да и на самом деле было недосказано. Она ведь помнила: Галя ничего не ответила, когда Татьяна спросила, как она думает учиться дальше — на заочном? Любая недоговоренность и неясность всегда мучили Татьяну. Сейчас она снова спросила:
— А вы уже договорились о переходе на заочное? Здесь у вас будет много времени. Я, например, никогда в жизни столько не читала, как здесь.
— Нет, — ответила Галя, — еще не договорилась.
Ответ был неохотный, это Татьяна уловила сразу.
— Я понимаю, — тихо сказала она. — Вам вовсе не так легко, конечно. Оставить Ленинград, институт, друзей, родителей... Но вы часто бываете в Эрмитаже или БДТ?
— Не очень.
Татьяна кивнула.
— А будете приезжать в Ленинград как на праздник. Бегать с утра до вечера по Эрмитажу, доставать через знакомых билеты в театры, до рассвета болтать с подругами — это так и будет. Чем больше скучаешь по чему-то или кому-то, тем больше радости от встречи. Честное слово... — Она помолчала и добавила: