— Хорош! — хвалит Иманов. — Очень хорошо! А почему у меня во рту горячо?
— Перчик, — грозно говорю я, и Костюков немедленно смывается в кухню.
— Перчик? — Иманов впервые обращается к сыну и спрашивает его по-казахски, что означает русское слово «перчик».
— А, перец! Перец — это хорошо, очень хорошо! Хороший у тебя повар, капитан. Молодец. Пусть приезжает ко мне, я его настоящим бешбармаком кормить буду.
После обеда он заспешил. Он не хочет сразу на торжественное собрание. Ему надо посмотреть колхоз, поговорить с колхозниками.
Андрей Иманов смотрит на меня умоляющими глазами, но я отрицательно качаю головой — нет, я не возьму его в Каменку. Спать, и никаких разговоров! В 20.00 ему на службу. Спать! Ты же видишь, отец уже заговорил с тобой, спросил, что такое перчик. А ведь с таким же успехом мог спросить и у нас. Значит, лед тронулся. Спать! Сегодня ночью я снова буду на границе, проверю, как несете службу.
Мы едем в Новую Каменку. Иманов сидит на моем месте рядом с водителем, я трясусь сзади.
Самое приятное то, что нас ждут и встречают. Плотная толпа мальчишек стоит у входа в правление. Здесь же несколько взрослых, еще издали я вижу Михаила Михайловича с красным бантом на лацкане пальто. Мы подъезжаем, и ребята раскрывают рты при виде Иманова. Он, должно быть, нарочно оставил свое пальто в машине, и мальчишки млеют при виде орденов и золотой звездочки. Может быть, поэтому они встречают меня уже без особого энтузиазма.
Михаил Михайлович долго трясет Иманову руку своей левой, потом отступает в сторону, и две девчушки-пигалицы с пионерскими галстуками выносят из правления каравай и солонку. Иманов снимает шляпу, целует хлеб, целует девчушек, а потом идет расцеловывать всех подряд. Заодно он обнимает и меня.
Все идет хорошо, но вдруг одна из женщин, встречавших нас, спрашивает:
— А что же вы сынка не захватили? Славный он, ваш сынок, услужливый такой.
Иманов каменеет, его лицо становится неподвижным и непроницаемым.
— Нельзя, — говорит он. — Служба. Правильно, капитан?
— Правильно, — подтвердил я. — Служба.
— Господи, — вздыхает женщина. — К человеку отец из такой дали приехал, а ему все равно на службу.
Иманов опять спешит. Я понимаю, ему неприятен этот разговор, и он хочет быстрее отделаться от него, чтобы не пуститься в долгие объяснения.
— Пойдем смотреть колхоз, — говорит он.
Я не пойду с ними. У меня здесь, в селе, другие дела. Мне надо разыскать председателя сельсовета. Это тоже моя служба: на праздник в село приехало много людей — родные, друзья, знакомые...
Кто-то трогает меня за рукав, я оборачиваюсь. Немолодой, уже сильно поседевший человек кивает мне, приглашая отойти в сторону. Я отхожу.
— Будем знакомы, — сказал этот человек. — Кровяков моя фамилия. Бывший дружинник.
— Будем знакомы, — ответил я. — А почему же бывший?
— Так ведь распалась дружина, товарищ капитан. За ненадобностью вроде, — усмехнулся он.
— Из-за недомыслия, — поправляю я его. Но Кровяков, кажется, не расслышал моих слов. Он чем-то явно озабочен. Он морщит свое и без того морщинистое лицо, словно раздумывая, как начать разговор. Не познакомиться же он отзывал меня в сторону, познакомиться можно было бы и при всех!
— Тут такое дело, товарищ капитан... Как бы вам сказать? На праздник много народа приехало, это всегда так бывает... Люди все свои, родня, близкие. А вот один парень пожаловал...
— Какой парень?
— Поглядели бы вы на него, а? Не нравятся мне такие.
— Чем же он вам не нравится?
— Так сразу не объяснишь. Склизкий он, понимаете? Мы тут все на виду. У кого что в кастрюле варится — и то знаем. Деревня. А этот Чугунков, черт его разберет...
Кровяков не договорил... Вздохнул — ему надо было идти с председателем и гостем. А я пойду в сельсовет.
Сельсовет, конечно, закрыт. Двое мальчишек ведут меня к председателю, но его нет дома — укатил в город. Придется искать секретаря. По пути мальчишки перечисляют, кто к кому приехал. К бабке Полине сын с женой, к Петрикеевым сразу трое, еще вчера гулять начали, к Солововым двое, к тете Кате сын... К учительнице какой-то мужчина.
— К Майе Сергеевне? — спрашиваю я.
— Нет, к арифметичке. Майя Сергеевна в городе, — охотно растолковывают мне ребята. Эти из самых верных — остальные пошли сопровождать Иманова. Впрочем, все понятно. Вряд ли когда-нибудь они еще увидят Иманова, а я теперь всегда, как говорится, под боком.
— Она с мужем уехала?
— Кто? — не поняли ребята.
— Майя Сергеевна.