— Вы молодчина, — тихо сказал я.
— Ну, вот еще, — фыркнула она. — Вы еще меня благодарить задумали. Кстати, как ваше имя?
— Андрей. — Я подумал и добавил: — Петрович.
Она снова засмеялась. Она очень хорошо смеялась, открывая ровные зубы.
— А можно просто Андрей?
— Тогда можно просто Майя?
— Почти брудершафт. Пойдемте к крепости. Вы там были когда-нибудь?
— Я никогда не был у крепости — я же второй раз в этом городе.
Она тряхнула головой, волосы поползли на лицо.
— Да, я забыла. Вы ведь здесь недавно.
— А вы давно?
— Давно. Почти два года. Сразу после института. Я окончила герценовский педагогический.
— И сразу «в деревню, к тетке, в глушь»?
— Должна же я отработать по закону три года! А мне здесь нравится. За стеной у меня, правда...
— Арифметичка, — сказал я.
— Откуда вы это знаете?
— Чекист все-таки.
— Да, арифметичка. Варит что-нибудь и поет басом: «На земле весь род людской...»
Мы шли, и встречный людской поток обтекал нас. Я не замечал никого и вовремя спохватился: прошел летчик-подполковник, а я не поприветствовал. Так недолго нарваться и на неприятность. Но как хорошо было идти, никуда не торопясь. Рука Майи лежит на моей с уже знакомой, уже придуманной мною когда-то доверчивостью.
— Я люблю грибы. Мама ахнула, когда я в прошлом году привезла ей килограммов пять сушеных. «Как, откуда?» А я на одной крохотной полянке сразу штук тридцать белых нашла.
— Ну? — сказал я. — Для меня это область неизвестного. Поганки от белого отличить не смогу. Я же алма-атинец, у нас там грибов нет.
Она поглядела на меня с сожалением.
— Нет, здесь мне нравится. И работа у меня чудесная. Слушайте, а вы действительно хотите снова создать группу ЮДП?
— Да. И дружину. Из взрослых. Вас, как самую смелую, туда в первую очередь.
— Интересно. Только не обманите ребят. Обещали — сделайте. Я видела, как они к вам льнут. Вы же для них бог, кумир, высшее существо. Вы же на пьедестале стоите!
— «Приснилось мне, я памятником стал, мне двигаться мешает пьедестал», — ответил я строчками Смелякова. Майя кивнула.
— А надо двигаться, товарищ памятник. Очень уж хорошие ребята.
Мы подошли к башне, и Майя, показав на крутую лестницу, сказала:
— Вы первый. У меня юбка узкая.
Я полез первым, протянул Майе руку, и она сжала се. Какая она маленькая, холодная и тонкая в кисти, эта рука! И опять меня тронула эта доверчивость.
— Я был на горной заставе. Там пограничники идут и держатся вот так за лошадиные хвосты.
— Интересно в горах? Я не видела настоящих гор.
— Забавно, — сказал я, хотя ничего забавного там, в горах, не было. Брякнул, не подумав, вот и все. — Иногда страшновато, а вообще красиво. Особенно на рассвете. Горы стоят розовые, небо голубое, а в расселинах черным-черно.
— Здесь тоже красиво.
Мы стояли на площадке, обнесенной каменным барьером. Сколько лет этой крепости? Над нами нависла башня, а город был внизу, совсем не похожий на тот, каким я видел его с улиц. Крыши, и вода, и камни, и огни — все это неожиданно собралось вместе.
— Красиво, — сказал я.
— Только холодно. Все-таки вечер. Вы южанин, вам трудно привыкнуть, наверно?
— Не очень.
Все это был разговор по пустякам. Казалось, мы оба ходим вокруг самого главного, что нам хотелось бы знать друг о друге. Впрочем, почему я так уверен, что Майе хочется знать обо мне что-то? Не попала на концерт, а тут подвернулся капитан, который обещает отвезти домой, и волей-неволей надо скоротать время до прихода машины.
— Нагляделись? Пошли вниз, а то вам придется везти меня домой чихающей, как испорченный мотоцикл. Идем к лодкам?
Мы спустились к воде. Раскинув руки и стараясь сохранить равновесие, Майя ступила на корму лодки, та качнулась, и сразу закачались другие, словно недовольные тем, что потревожили их вечерний покой. Она села на скамейку, обернулась и подвинулась.
— Садитесь, Андрей.
Я сел рядом с ней. Майя запахнула плащ и засунула руки в рукава. Так теплее.
— Вы любите воду? — спросила она. — Воду, лодки, корабли, мосты, отражения фонарей...
— Вы хотите от меня очень многого, Майя. Боюсь, я разочарую вас. Я совсем не умею грести. Месяц назад я впервые увидел большие корабли, случайно оказавшись в Ленинградском порту. И Ленинграда я не знаю совершенно.
— Зато вы знаете горы.
— Этого мало, конечно. В тридцать лет люди должны видеть больше. Но так уж случилось — школа, училище, потом застава, вот и все. Скучный я человек, Майя.
— Пока не заметила. Спросить об этом у вашей жены не рискну.
— У меня нет жены.