Тишина оглушает меня, и я замечаю, что соловьи не поют — их спугнули выстрелы. Впервые в жизни я думаю о том, что есть на свете мертвая тишина. Вот такая, какая окружает меня сейчас, тишина после оборванной жизни, тишина, словно сама угнетенная видом смерти.
Утром меня разыскал по связи дежурный, я подключился к розетке, и в трубке раздался густой голос Флеровского:
— Вы где, капитан? Обождите меня, сейчас приду.
Вот тебе и раз! Что случилось, если вдруг на заставу приехал сам начальник отряда? Хорошо, что один. Я знал, что начальник войск округа уехал в Ленинград, вчера он выступал на торжественном собрании и по телевидению. Но приезд полковника все равно был неожиданным. Впрочем, чего гадать? Мы встретимся с ним от силы через полчаса, и все станет ясным.
Полковник пришел не один. С ним еще двое незнакомых мне офицеров, капитан и майор, и молодой человек в штатском, который ступал так осторожно, будто пуще всего на свете боялся испачкать свои модные ботинки. Господи, неужели снова корреспондент! Но штатский сказал, протягивая руку:
— Старший лейтенант Борисов.
Я понял, что этот старший лейтенант — из КГБ. Оперативник. Флеровский выглядел утомленным и озабоченным, офицеры тоже, и только Борисов осматривался с таким любопытством, словно впервые оказался на границе. Огромные валуны особенно заинтересовали его, он даже хмыкнул: скажи на милость, чего не наворотит природа! В этом хмыканье мне почудилось что-то очень знакомое, и я не сразу сообразил, что именно. Потом вспомнил: это же Володькина привычка, это Володька хмыкает так.
— Вы работаете вместе с майором Семеновым? — не удержался и спросил я. Борисов удивленно поглядел на меня.
— Да.
Я не мог не улыбнуться. Что ж, иной раз привычки и манеры начальства усваиваются подчиненными. Зато теперь-то я уж точно знал, что этот утренний приезд неспроста.
Флеровский первым сел на камень, подоткнув под себя полы плаща. Камней здесь было навалом, мы сели рядом, и полковник кивнул Борисову:
— Сообщите начальнику заставы обстановку.
Борисов развел руками. Собственно, особенно-то ему сообщать нечего. У них, работников госбезопасности, есть предположение, что возможна попытка прорыва на ту сторону. Где будет предпринята эта попытка и когда, он, конечно, не знает. Возможно, здесь, а возможно, и на участках соседних застав. Он говорил, а я догадывался, что этому парню известно куда больше, чем он говорил. Но спрашивать подробнее не полагалось.
— Ясно? — спросил меня Флеровский. — А теперь давайте пройдем по возможным направлениям прорыва.
Он впервые увидел КСП, проходящую по валунам, и не выдержал:
— Сколько же вы сюда земли перетаскали?!
— Не знаю, товарищ полковник, — ответил я. — Сколько понадобилось, столько и перетаскали.
— И капитан тоже на себе землицу таскал, — добавил майор. — Из педагогических соображений, надо полагать?
Полковник оборвал его. Оказывается, он умел быть очень резким, Флеровский.
— Сейчас не до шуток, товарищ майор. Посмотрим сначала здесь, а потом проедем по тылу. — Он обращался только ко мне. — Если он пойдет, его нельзя допустить до самой линии границы.
Аверин все время шел с нами, правда на почтительном расстоянии. Флеровский словно бы не замечал его, но когда мы уже повернули к дому, подозвал и спросил, как ему служится. Я отвернулся, чтобы не видеть лица Аверина. Вот сейчас он полезет в карман гимнастерки, где, наверно, лежит его докладная, и тогда...
— Как всем, товарищ полковник, — ответил Аверин.
Я все еще смотрел в сторону. И зачем Флеровский затеял этот разговор, когда все так тревожно, так неспокойно? Впрочем, сам полковник был спокоен, совершенно спокоен, будто приехал сюда походить да поглядеть что к чему да поговорить со знакомым солдатом о службе.
— А как всем? — поинтересовался полковник. — Хорошо или не очень?
— Лосенка сегодня Тиммер убил, — вдруг невпопад ответил Аверин. — Славный был такой лосенок.
— Знаю, слышал, — ответил Флеровский. Он шел рядом с Авериным. — Но вам-то, наверное, все равно? Мне капитан говорил, вы докладную какую-то собирались передать? Давайте, посмотрим, подумаем.
Аверин впервые поглядел на меня, а я на Аверина. У него было такое же белое лицо, как и тогда, когда он оторвался от стереотрубы там, на вышке, когда увидел мертвого лосенка.
— Ну, если передумали — правильно поступили, — добродушно заметил Флеровский и остановился, чтобы подождать офицеров. Аверин отошел в сторону. Я же молчал, потрясенный. Сколько лет еще должно пройти, сколько я еще должен прослужить, прежде чем научусь вот так понимать людей!
Полковник, Борисов и офицеры уехали к соседям. Капитан, который сопровождал полковника, оказался начальником маневренной группы. Его солдаты будут у нас в тылу; кроме того, наготове вертолет для выброски группы преследования с инструктором и собакой.