Мы решаем взять с собой Ираджа — не хотим оставлять его без присмотра в переулке, где он будет глазеть на сестру Ахмеда.
Большинство кинотеатров в нашей округе показывают только персидские фильмы, не похожие на американские. Доктор сказал мне однажды, что эти фильмы создаются для того, чтобы узаконивать классовые различия в нашей стране. Он говорил, что все они следуют одному и тому же общему сюжету: происходит конфликт между богатыми и бедными, богатые выигрывают битвы, но проигрывают войну. Богатые всегда изображаются могущественными, но не злыми и, разумеется, не вызывают желания выступить против них с яростным восстанием. Иранские фильмы изо всех сил стараются установить эмоциональную связь между героем и богатым злодеем — потерянным сыном, выгнанным родственником или жертвой странных обстоятельств. Если верить Доктору, эти фильмы отбивают у масс охоту противодействовать богатым и подстегивают бедных придерживаться своих высоких принципов.
— Вот почему в этой стране революция будет направлена против шаха, а не против богатых, — сказал мне однажды Доктор с философской ноткой в голосе.
Доктор считает, что мы можем поднять мятеж по культурным, религиозным или политическим мотивам, но никогда — чтобы сокрушить богатых.
Господи, как мне не хватает Доктора.
Самый известный актер этого жанра — Фардин. Критики не считают его таким уж хорошим актером, но мне он очень нравится, хотя я никогда в этом не признаюсь.
Ирадж хочет сидеть между мной и Ахмедом. Он рассказывает, как пару недель тому назад пошел в кино один, и оказалось, что он сидит рядом с педофилом. Через несколько минут после начала фильма Ирадж заметил, что этот мужчина смотрит на него. Он не придавал этому значения, пока не почувствовал его ладонь на своем колене. Он вскочил и убежал. Ирадж был настолько испуган, что бежал всю дорогу домой, ни разу не оглянувшись, чтобы посмотреть, преследуют ли его.
Ахмед говорит, что его сестра, завидев Ираджа в переулке, точно так же убегает домой. Я хохочу, согнувшись пополам.
Кинотеатр заполнен людьми всех возрастов, грызущими семечки подсолнуха, как это принято в иранских кинотеатрах. В эпизоде где-то в середине фильма на Фардина нападает группа бандитов и принимается избивать его. Вдруг мы слышим пронзительный крик какой-то старой женщины из зала:
— Прекратите избивать его, негодяи! Что он вам сделал? Оставьте его в покое! Будь здесь мой муж, он бы повыбивал вам все зубы!
Ахмед смотрит на меня с ужасом.
— Это моя бабушка! — говорит он.
— Они убьют его! Помогите, помогите! — вопит бабушка, когда Фардин падает на землю и враги бьют его ногами.
Публика осыпает ее ругательствами.
— Закройте рот!
— Вышвырните эту дуру!
В зал вбегает билетер с фонариком, разыскивая буйную старую даму. Ирадж указывает на первый ряд со словами:
— Она там.
Мы видим, как бабка Ахмеда с воплями размахивает руками и потрясает кулаком:
— Позовите кто-нибудь моего мужа! Он хороший друг Фардина. Помогите! Приведите моего мужа!
Ахмед, Ирадж и я бежим к ней. Бабушка замечает нас и вскрикивает:
— Слава богу, вы здесь. Помогите ему вырваться от них! Помогите ему!
Мы пытаемся уговорить ее уйти, но она отказывается. Билетер кричит, что нам лучше вывести бабку, а иначе ему самому придется это сделать. Люди свистят и смеются. Ирадж хватает бабушку за левую руку, Ахмед — за правую. Они тащат ее, она лягается и упирается. Мы с билетером пытаемся схватить ее за ноги, но бабка точным ударом выбивает фонарик из рук билетера, продолжая истошно звать мужа.
Фильм останавливают, в зале включают свет. Свист и улюлюканье становятся громче, как и вопли бабушки. Она вырывается из рук Ираджа, снимает туфли и колотит ими всех, кого может достать. Кое-кто из публики подначивает ее бить сильнее. Билетер в ярости, но не осмеливается подобраться ближе. Наконец мы с Ахмедом бросаемся на нее и прижимаем к полу. С помощью Ираджа и трех подоспевших мужчин мы выносим бабку из кинотеатра. На свежем воздухе она моментально успокаивается.
По пути домой Ахмед молчит. Они с бабкой идут в двух шагах впереди.
— Тем парням повезло, что твоего дедушки не было поблизости, а иначе им не поздоровилось бы, — объясняет бабушка Ахмеду. — Твой дед был борцом, и все в Тегеране до смерти его боялись.
Дед Ахмеда был маленьким миролюбивым человеком, он никогда в жизни не дрался.
Вечером я, как обычно, поднимаюсь на крышу, ко мне присоединяется Ахмед.