Кроули изучил дверь в спальню. Человек в костюме ползал между раскинутыми ногами тела, прислоненного лицом к стене. Кроули посмотрел на труп и скривился, как при виде падали. Вгляделся в то, что когда-то было лицом. Кровь забрызгала всю стену. Форма мертвеца вся промокла от крови и сделалась жесткой, как кожа.
Врач перестал ощупывать кровавое месиво и оглянулся на Кроули.
– Вы?
– Инспектор Кроули. Доктор, что здесь случилось?
Доктор указал на скорченный труп. Говорил он совершенно бесстрастно, как всегда говорят профессионалы перед лицом неприглядной смерти.
– Этот парень… констебль Баркер, верно? Его ударили в лицо, очень резко и очень сильно. – Врач встал, провел рукой по волосам. – Я думаю, он подошел к комнате, открыл дверь и получил… получил в голову так, что отлетел к стене и упал на пол. После этого нападавший подошел и ударил его еще несколько раз. Один или два раза кулаком, а потом, видимо, палкой или дубинкой – на шее и плечах много удлиненных синяков. Смотрите, здесь. – Он указал на какое-то углубление в бессформенной массе, бывшей раньше лицом.
– А второй?
Доктор покачал головой и заморгал.
– Честно говоря, никогда такого раньше не видел. Ему свернули шею, это довольно очевидно, но… Господи, вы же его видели? – Кроули кивнул. – Я не знаю… вы представляете, насколько крепка человеческая шея? Сломать ее не очень трудно, но вот так вот повернуть? Это нужно было выломать все позвонки, чтобы сокращением мышц голову не повернуло обратно. Ему не просто сворачивали голову, ее одновременно тянули вверх. Вы имеете дело с очень, очень сильным человеком. Очевидно, он владеет карате, дзюдо или чем-то таким.
Кроули поджал губы.
– Следов борьбы не видно. Значит, все произошло очень быстро. Пейдж открыл дверь, и ему в полсекунды сломали шею, причем совершенно бесшумно. Баркер подошел к двери спальни и…
Доктор молча взглянул на Кроули. Кроули кивнул и вернулся к своим людям. Херрин и Бейли все еще пялились на невероятно вывернутую голову констебля Пейджа. Херрин посмотрел на Кроули.
– Мать вашу, это прямо как в том фильме…
– «Изгоняющий дьявола». Спасибо, констебль.
– И все вокруг тоже, сэр…
– Я понял, констебль, понял, и хватит об этом. Мы уходим.
Они поднырнули под ленту, которой огородили квартиру, и спустились вниз по лестнице. С участка газона под домом все еще не сняли такую же ленту. На земле блестела стеклянная крошка.
– Это невозможно, сэр, – сказал Бейли, подходя к машине.
– Ты о чем?
– Ну, я видел этого Гарамонда. Крупный парень, но не Шварценеггер, прямо скажем. Да и вообще, вряд ли он на такое способен. – Бейли говорил очень быстро, страшно удивленный.
Кроули кивнул, обходя машину.
– Я знаю, вы никогда не позволяете себе судить, кто на что способен, но Гарамонд меня удивил. Я сразу решил, что тут все просто. Поссорился с отцом, подрался, выкинул его из окна и в шоковом состоянии лег спать. Странновато, конечно, но пьяные в состоянии аффекта всегда делают странные вещи. Кто же мог подумать, что он такой хренов Гудини. И вообще… – Херрин яростно кивал.
– Как он это сделал? Дверь открыта, камера пуста, никто ничего не видел и не слышал.
– Это все, – продолжил Кроули, – очень… неожиданно. – Последнее слово он произнес с явным отвращением. Говорил медленно и тихо, делая паузы после каждого слова: – Вчера ночью я допрашивал испуганного, ни хрена не понимающего налажавшего мальчишку. А сбежал из участка какой-то прямо гений преступного мира. А уж убил Пейджа и Баркера настоящий зверь.
Он прищурился и треснул кулаком по рулю.
– Почему? Почему никто из соседей не слышал ссоры? Он не соврал насчет лагеря?
Херрин кивнул.
– Предположим, он оказался в Уиллсдене около десяти. Мистер Гарамонд упал где-то в пол-одиннадцатого, одиннадцать. Почему никто не слышал? У них есть еще родственники?
– Пусто, – ответил Бейли, – мать давно мертва, и она была сиротой. Родители отца умерли, и никаких там дядюшек. Есть тетка в Америке, которую никто не видел много лет. Я перехожу к друзьям. Ему уже звонили. Надо их всех найти.
Кроули согласно буркнул. Они остановились у полицейского участка. Когда он проходил мимо, коллеги останавливались и грустно смотрели на него, как будто хотели сказать что-то о Пейдже и Баркере. Он печально кивал и шел дольше. Он ни с кем не собирался делиться своими чувствами.
Вернувшись к столу, он налил себе того дерьма, которое варила кофемашина. Кроули не понимал, что происходит. Это его бесило. Вечером, когда оказалось, что Савл убежал из камеры, Кроули чуть не сошел с ума от злости, но тем не менее сделал все положенное.