– А они кто? – спросил Савл, кивая на зрителей. – Я думал, меня Крысолов поймал. Я гулял, и вдруг этот чувак схватил меня, связал и потащил. Я думал, он хочет меня раздавить в этой штуке.
Крысиный король не смотрел на сидевших сверху, хотя один из них заговорил:
– Знаесь, мальсик, он ведь не только Клысолов. Он клысолов, и птиселов, и пауков ловит, и летусих мысек, и теловеков, и вообсе все зивое.
Крысиный король медленно кивнул.
– Ну так расскажи! – потребовал Савл. – Послушай своего дружка! Я должен знать! И развяжи меня наконец!
Крысиный король залез во внутренний карман и вытащил выкидной нож. Лезвие выскочило со щелчком, он подсунул его под веревку и дернул на себя. Веревки упали. Крысиный король отвернулся и ушел в дальний конец контейнера. Савл хотел заговорить, но из темноты послышался голос Короля:
– Ведь ни слова не хотел тебе говорить, ни слова, чтобы ты не растрепал. Ну ладно, расскажу тебе свою историю, как будто тебе от нее легче станет.
Савл еле разглядел в темноте, что Крысиный король повернулся к нему лицом. Теперь все трое смотрели на него. Двое наверху – один сидит на корточках, второй болтает ногами, как ребенок, – и один внизу, сверкает глазами из угла.
Савл пнул веревки в сторону и сел в другом углу, подтянув колени к груди, как будто они могли его защитить, и стал слушать.
– Знакомься, это мои товарищи, – сказал Крысиный король. Савл посмотрел наверх. Тот, который его схватил, так и сидел на корточках.
– Моя звать Ананси, палень.
– Мой старый приятель Ананси, – перебил его Крысиный король, – судя по всему, этот джентльмен спас твою шкуру от того, кто шел за тобой.
Савл откуда-то знал это имя. Он вспомнил, как, сидя кружком с другими малышами и потягивая из бутылочки теплое молоко, он слушал учителя из Тринидада, который рассказывал о паучке Ананси. Больше он не вспомнил ничего.
Рыжий стоял, легко балансируя на тонкой металлической кромке контейнера. Он преувеличенно изящно поклонился, заведя одну руку за спину. На нем были костюмные брюки темно-красного цвета, идеально выглаженные и отлично сидящие, накрахмаленная белая рубашка, темные подтяжки и галстук в цветочек. Одежда казалась безукоризненно чистой. Говорил он со странным акцентом, сочетающим в себе все европейские языки.
– Лоплоп имеет удовольствие представить вам Лоплопа.
– Лоплоп, он же Хорнбом, Предводитель птиц, – уточнил Крысиный король, – мы давно знакомы, но не всегда дружили. Когда я увидел, что ты смылся, то позвал этих джентльменов. Пришлось за тобой побегать, сынок. А теперь приготовься услышать историю Крысолова.
– Пауколова, – тихо добавил Ананси.
– Птицелова, – выплюнул Лоплоп.
Савл сидел неподвижно, зачарованный голосом Крысиного короля. Тот прислонился к стене.
– У всех нас, и у твоего дядьки, и у старика Нанси, и у Лоплопа, были свои поклонники. Лоплоп долго возился с одним мазилкой, а я всегда любил послушать какие-нибудь стишки. Если ты тоже их иногда читаешь, то мог уже слышать эту историю. Я ее как-то рассказал одному, а он взял и записал ее для детей. Сказал, что это будет сказочка. Да плевать. Пусть будет сказочка. Он знал, что я говорю правду.
Я не всегда жил в Смоге. Я везде бывал. Я был здесь, когда Лондон только появился на свет, но это довольно долго были мерзкие трущобы, так что я собрал свою стаю и запрыгнул на корабль. Твоя мамка развлекалась, пока я носился по всей Европе, сопровождаемый верной стаей. Одно движение моего хвоста, и крысиное племя маршировало на запад, на восток или куда я хотел. Мы ходили по лугам, по французским полям, по холмам Бельгии, по равнинам близ Арнема, добрались до Германии, хотя тогда все они еще так не назывались.
Не успели мы оглянуться, как оказались уже на месте. Жрать хотелось изрядно, и мы выбрали местечко, где Джон Ячменное Зерно был щедрее всего. Колосья там стояли высокие, золотые, чуть не лопались. А потом мы нашли лавку мясника. «Отлично, – сказал я, – подходит», – и мы медленно побрели туда, надеясь немного передохнуть.
Мы брели через лес, крысы сгрудились вокруг меня, боясь скота. Мы от рассвета до заката были на ногах. У реки мы нашли городок, не слишком-то благородный, но амбары там трещали по швам, а в домах были сотни дыр, укромных уголков, трещин и погребов, сотни местечек, где могла бы отдохнуть усталая крыса.