– Я смотрел на эти туннели и думал, что они сильно похожи на червоточины. Как ты думаешь, кто откликнется, если я сыграю? – Пит поднес флейту к губам и заиграл странную протяжную мелодию, кладбищенский вой, который заглушил сбивчивые всхлипы Кая.
Кай смотрел в туннель.
Музыка все играла, и Пит сам танцевал под нее.
Откуда-то издали в лицо Каю подул ветер. В темноте что-то загудело.
Кай висел, как резиновая кукла, голый, дряблый, в зияющей черноте.
Ветер подул сильнее, гул раздался снова. Кай отчаянно закричал, слабея от ужаса, обвис на веревке. По ногам потекла моча. Мелодия все длилась.
Потом раздался звук, похожий на удар плети, и рельсы дрогнули под весом приближающегося поезда. Ветер ударил Каю в лицо, откинул волосы назад. Из темноты полетели клочки бумаги и пыль, они прилипали к телу, песок запорошил глаза и набился в рот, и Кай дергался и отплевывался. Он зачем-то хотел открыть глаза.
Гул то стихал, то нарастал, а потом превратился в грохот, заглушив равнодушную флейту. На Кая летело что-то огромное.
Вдалеке появились огни, две грязно-белые фары, которые как будто крались ему навстречу. Казалось, они никогда не приблизятся. Он отчаянно думал, что к нему приближаются только ветер и шум, но, придумав это, он увидел, насколько ближе стали огни. Кай забился, закричал, взмолился Господу.
Огни вдруг стремительно помчались к нему, вокруг бушевал ураган. Вой и грохот неслись по туннелю, и в них звучали яростная тоска и пустота. Рельсы заблестели в свете фар. Первый поезд Северной линии показался перед ним. Лобовое стекло казалось совершенно черным. «Он увидит меня, – думал Кай, – он остановится!» Но поезд неумолимо надвигался на него с дикой скоростью, толкая перед собой столб воздуха, поднимая грязный ветер. Скорость казалась невыносимой. «Остановись!» – думал Кай, но свет все приближался, вой перешел в страшный рев, огни слепили. Кай кричал и кричал, все еще слыша флейту у себя за спиной, он поднял глаза и заметил в лобовом стекле отражение своего нелепого маленького тела, растянутого, как лягушка под ножом, а потом увидел за стеклом, сквозь разинутый рот своего отражения, изумленный взгляд машиниста, на лице которого смешались ужас и неверие… и Кай увидел белки его глаз.
Лобовое стекло поезда лопнуло, как огромный кровавый волдырь. Первый утренний поезд Северной линии сделал непредвиденную остановку на станции Морнингтон-Кресент и замер. С него что-то капало.
Часть четвертая. Кровь
Глава 14
Дни шли за днями. В канализации, на крышах, под мостами и в других укромных уголках Лондона Крысиный король держал военные советы со своими друзьями.
Савлу приходилось сидеть и слушать, как три странных существа шушукаются друг с другом.
Многие их слова казались ему бессмысленными: он не знал людей, мест и событий, о которых они говорили. Но он понимал достаточно, чтобы осознать главное: несмотря на высокопарные объявления войны, ни Крысиный король, ни Лоплоп, ни Ананси не знали, что делать дальше.
Честно говоря, они боялись. Иногда страсти накалялись, и они обвиняли друг друга в трусости. Не на пустом месте. Споры шли по кругу, планы никто не продумывал, злые вздорные протесты ни к чему не приводили. Они трое знали, что при встрече лицом к лицу один из них обречен.
Как только Флейтист поднимет флейту к губам, или просвистит пару нот, или даже промычит их себе под нос, один из них перейдет на его сторону. Глаза его остекленеют, он начнет сражаться против своих друзей, и в ушах его будет звучать музыка, обещающая еду, секс и свободу.
Ананси услышит, как жужжат рядом с ним ленивые жирные мухи, услышит шорох лапок былой возлюбленной, которая поспешит к нему по нитям паутины. Именно это он слышал в Багдаде, когда Флейтист безжалостно расправился с ним.
Лоплоп знал, что он услышит, как рвутся корни травы, как слепо лезут на свет жирные черви, ползут прямо к его клюву. Он услышит свист ветра, призывные крики прекрасных райских птиц.
А Крысиный король снова услышит, как открываются двери в адскую кладовую.
Никто из них не хотел умирать. Но если они исполнят то, что хотели, смерть становилась неизбежной. Животный инстинкт самосохранения мешал им рискнуть жизнью одного из троих. В этой битве кто-то должен был пожертвовать собой.
Савл смутно осознавал, что занимает важное место в их планах. Что он то оружие, на которое они полагаются. Это не пугало его, потому что он не мог отнестись ко всему этому всерьез.