Два ветхих каната притягивали судно к берегу. Один изящно провисал и уходил под воду а второй был натянут довольно туго. Крыса неуверенно вступила на швартов и побежала над водой, как канатоходец.
Подходя к барже, она замедлила шаг. Предчувствие затопило ее крошечный мозг. Крыса бы повернула назад, если бы смогла, но на тонком канате было не развернуться. Мужество погнало крысу дальше.
Канат походил на ожерелье – на него были нанизаны огромные уродливые бусины, специально против крыс. Но она не могла повернуть назад и боялась упасть в воду, и поэтому упорно лезла вперед. До баржи теперь оставалось всего несколько футов.
Крыса притаилась и поползла вперед совершенно бесшумно. Звуки теперь слышались яснее – низкие глухие удары, жалобный визг, скрип дерева под ногами.
Крыса тихонько ступила на баржу и двинулась вдоль борта, надеясь найти дыру в брезенте. Дерево вибрировало под лапками – и явно не из-за течения.
Крадясь по краешку, крыса нашла место, где край брезента немного приподнялся, и заползла в складки.
Она пробиралась по этому лабиринту, пока не услышала тихий шепот. Брезент впереди обрывался.
Отчаянно подергивая носом, крыса пробиралась вперед, вглядываясь в темноту баржи.
Там жутко воняло. Гнилью, едой, людьми и старой засохшей смолой. Брезент был натянут над палубой на раму, образуя тент.
Крыса видела впереди слабый свет фонаря, закрепленного на раме. Фонарь светил прямо вниз, и больше никакого света не было. Все вокруг тонуло во мраке. Порой фонарь слегка качался на волне и освещал что-то еще.
В крошечном помещении звучали тихие басовые ноты.
В одном углу на полу лежал человек. Вид у него был больной, он дергал руками и ногами, как будто пытался танцевать, и вертел головой туда-сюда.
Рядом с ним, глядя в другую сторону, стояла женщина с закрытыми глазами. Она кивала головой и выделывала пальцами странные, очень точные, но непонятные движения.
Одежда у обоих была грязная, а лица исхудавшие.
Крыса взглянула на них. Описания Савла давно изгладились у нее из памяти, но она помнила, что эти двое очень важны. Она знала, что нужно рассказать о них Савлу. Ей нужно было выбраться отсюда.
И тут чья-то нога обрушилась сверху, перекрыв вход в брезентовую нору.
Крыса заметалась в ужасе.
Она носилась по комнате, обезумев от страха, натыкаясь на руки женщины, пробегая под руками мужчины, скребясь во все углы.
А потом вдруг она услышала тихий свист. Веселенький бодрый мотивчик. Крыса тут же остановилась, изумленно и восхищенно прислушиваясь. Свист вдруг сменился звуками секса, а потом на землю начали падать жирные, сочные куски еды, и крыса повернулась и двинулась прямиком к ним, повинуясь мелодии.
Потом мелодия замолкла.
Крыса смотрела в глаза человеку.
Человек крепко держал ее, она яростно билась, кусала его за пальцы до крови, но те не разжались.
Взгляд человека был безумен. Крыса заверещала в ужасе.
Движение вышло быстрым и резким.
Флейтист бил крысу головой о деревянный пол снова и снова, пока она не обмякла у него в руках бесформенной кучкой.
Он поднял тельце к глазам и скривился.
Потом наклонился к магнитофону на полу и убавил громкость. «Город ветров» еще можно было расслышать, но с большим трудом.
Фабиан и Наташа резко повернулись, удивленно посмотрели на него.
– Знаю, знаю, – успокаивающе сказал он, – вам нужно только прислушаться. Мне пришлось приглушить звук, а то мы привлекаем ненужное внимание. Вам же это не нравится, правда? – Он улыбнулся. – Побережем это до клуба.
Ногой он придвинул магнитофон ближе к ним. Использованные батарейки катались по всему полу.
Наташа и Фабиан расслабились.
Фабиан снова начал писать свою картину.
Наташа заиграла «Город ветров». Напрягая слух, они слышали то, что хотели.
Флейтист осторожно приподнял край брезента. Оглядел темноту вокруг судна блеклыми глазами.
На набережной Альберта никого не было. Пит посмотрел на огни здания парламента.
Вытянул руку и уронил крысиное тельце в Темзу.
По воде пошли круги, и среди множества грязных пятен появилось еще одно. Течение медленно сносило маленький трупик вниз, на восток, мимо Вестминстера.
Часть шестая. Джанглист-террор
Глава 26
Ночь Джангла.
В воздухе пахло джанглом. Разодетая молодежь, стекавшаяся в Элефант-энд-Касл, чувствовала этот запах.
Низкие облака, красноватые в свете фонарей, неслись по небу клочьями. Казалось, что Лондон горел.