Один из братьев О’Лири подкрался к Тупню и стянул с него штаны. Все заржали. Тупень тоже, но он всегда смеется, когда другие смеются, чтобы никто не подумал, будто он ни хрена не понял.
— О-го-го, — проквакал Рагнар, — смотрите-ка, наш малыш готов.
Опять гогот. Громче всех смеялся Тупень.
— Скажи Ивонн, что ты готов, Тупень! — Рагнар посмотрел на меня.
— Я готов! — засмеялся Тупень, польщенный всеобщим вниманием. Остекленевшими глазами он пялился на женщину.
— Ни хрена, Тупень, — сказала я, — не смей…
— Неисполнение приказа, Ивонн? — весело проорал Рагнар. — Подбиваешь его не исполнять приказ?
— Я готов! — завопил Тупень.
Ему нравилось повторять фразы, смысл которых, как ему казалось, до него допер. Другие поставили его на стул, врубили музыку погромче и принялись двигать стул вперед.
Кровь у меня закипела. Боксерские матчи проигрываешь, когда перестаешь регулировать температуру собственной крови. Поэтому я проговорила — тихо, но чтобы Рагнару было слышно:
— За это, Рагнар, ты у меня огребешь.
Ножки стула скребли по полу. Женщина лежала, повернув голову к мальчику. По щекам у нее текли слезы, и она что-то шептала. Не выдержав, я подошла ближе и услышала делано спокойный и все же дрожащий голос:
— Все хорошо, Сэм. Все будет хорошо. Закрой глазки. Подумай о чем-нибудь хорошем. О том, что будешь делать завтра.
Я шагнула вперед, подхватила Сэма под руки и подняла.
— Отпусти его! — закричала женщина. — Отпусти моего сына!
Я посмотрела ей прямо в глаза.
— Он этого не увидит, — сказала я.
Подняв мальчика на плечи и придерживая его — а он вопил и вырывался, как недорезанный поросенок, — я направилась к двери в кухню. Рагнар преградил мне путь. Наши взгляды встретились. Не знаю уж, что он увидел у меня в глазах, но через пару секунд отвалил.
Нагнувшись, я перешагнула порог кухни, слыша, как мать малыша кричит сзади: «Нет!» Я прошла через кухню и оказалась в коридоре, по которому дошла до ванной. Посадив мальчика в ванну, совмещенную с душевой кабиной, я задернула занавеску и сказала, что если он будет сидеть тихо и зажмет руками уши, то мама скоро придет и заберет его отсюда. Потом я вытащила ключ из замочной скважины, вышла и заперла дверь снаружи. Я поднялась по лестнице, прошла мимо пары открытых дверей и, обнаружив закрытую, осторожно ее приоткрыла.
В комнату просочился свет из коридора. Брэд сидел на кровати, на которой спала девушка-блондинка, моя ровесница. Спала она в наушниках. Я такие наушники знаю, они с шумоподавлением, поэтому в них не проснешься, даже когда рядом гранаты рвутся.
Или когда у тебя под боком мордуют твою семью.
Брэд, похоже, тут уже давно сидел. Впрочем, и девушка была красивая, этакой романтической красотой, слегка старомодной. Не совсем в моем вкусе. Но явно во вкусе Брэда. Я его таким еще не видела — взгляд ласковый и томный, а на губах улыбка. Меня вдруг осенило: а ведь я вообще впервые вижу Брэда радостным.
Свет из коридора падал девушке в глаза, и она отвернулась, но так и не проснулась.
— Сваливаем, — прошептала я, — крики в гараже слышно. Соседи наверняка полицию вызвали.
— У нас времени куча, — сказал Брэд, — а ее с собой возьмем.
— Чего-о?
— Она моя.
— Ты чего, совсем башкой поехал?
Может, оттого, что я сказала это слишком громко, но девушка внезапно открыла глаза. Брэд снял с нее наушники.
— Привет, Эми, — прошептал он мягким, незнакомым голосом.
— Брэд? — Удивленно распахнув глаза, девушка будто машинально отодвинулась назад, подальше от Брэда.
— Тсс, — сказал он, — я пришел тебя спасти. Там, внизу, банда — твои родители и Сэм с ними. Захвати какую-нибудь одежду, и пойдем со мной. Там, за окном, лестница.
Однако тут эта девушка, Эми, заметила меня.
— Ты чего творишь, Брэд?
— Я тебя спасаю, — повторил он шепотом, — а остальные в гостиной.
Эми заморгала. Переварила услышанное. Быстро переварила — эту науку мы все усвоили.
— Я Сэма не брошу, — громко заявила она, — не знаю, что происходит, но либо помоги мне, либо вали отсюда. — Она повернулась ко мне. — А ты кто такая?