Сидевшие за столами следователи, избегая наших с Хейди взглядов, уткнулись в блокноты. Я подумал, что причина этого — ужас пережитого нами: нашу дочь похитили, жена подверглась групповому изнасилованию, а сам я, в это время связанный, сидел в гараже. Лишь позже я понял, что такую реакцию вызвало мое упоминание Брэда Лоува, сына телекоммуникационного магната Колина Лоува.
— Мы займемся вашим делом, — проговорила женщина-следователь, представившаяся как старший инспектор Гарделл, — но и вы дышать не забывайте.
— Не забывайте дышать? Как нам теперь вообще дышать-то? — Я и сам не заметил, как перешел на крик, но тут Хейди положила свою руку на мою.
— Простите, — извинился я, — но нашу дочь похитили, а мы сидим тут и… и…
— Мы все понимаем, — успокоила меня Гарделл, — я неправильно выразилась. Я хотела сказать, что, возможно, нам понадобится время, сейчас положение дел таково, что полиция не располагает ресурсами для расследования всех насильственных преступлений.
— Мы тоже понимаем, что у вас есть дела важнее, — сказала Хейди, — но похищение произошло только что, похитили молодую девушку, и мы, можно сказать, подарили вам имя преступника. Если говорить о важности, то…
— Мы сделаем все, что в наших силах, обещаем, — Гарделл и ее коллега переглянулись, — мы сейчас выезжаем на дело об убийстве, но мы с вами еще свяжемся.
Они встали. Я тоже.
— Вы не снимете отпечатки пальцев? — спросил я. — Не сделаете анализ ДНК, не опросите соседей…
— Как я уже сказала… — проговорила Гарделл.
Остаток дня я безуспешно пытался связаться с Колином.
Еще я съездил на квартиру, ключи от которой забрал когда-то его сын, однако лишний раз убедился, что Колин сказал правду. Квартира выгорела дотла.
Я колесил по улицам, почти надеясь, сам не зная почему, что на меня снова нападет какая-нибудь шайка. Но этого не случилось. Все словно вымерло. Как бывает во время перемирия.
Я вернулся домой, и мы с Хейди легли спать, положив между нами Сэма, наверное, чтобы чувствовать, что способны сберечь его, дать то, чего не смогли дать Эми.
На рассвете Сэм крепко спал, и я спросил Хейди, не хочет ли она рассказать мне о случившемся, о подробностях, которых не было в показаниях — хоть и четких, но кратких, данных ею полицейским.
— Нет, — только и ответила Хейди.
Я с удивлением посмотрел на нее. Как же у нее хватает сил оставаться такой спокойной? Психический шок иногда приобретает форму апатии, однако не в этом случае. Она как будто бы полностью сохраняла контроль над собственным телом и мозгом, принуждая себя к этому холодному спокойствию, подобно некоторым животным, которые умеют понижать температуру собственного тела.
— Я тебя люблю, — сказал я.
Она не ответила. И я понял. Хейди заморозила все чувства, заключила в клетку собственное сердце, чтобы оно не взорвалось, не вытекло на стол, на пол. Потому что такая она никому из нас не принесла бы пользы. Ради любви она стала любить нас меньше — вот в чем дело.
— Я тебя люблю, — сказал он.
Она не ответила.
Я подглядывала за ними в замочную скважину. Брэд склонился к девушке, к Эми. Она сидела у него на кровати, опустив голову, одетая в смехотворно большие клетчатые брюки для гольфа и мужскую рубашку, которые Брэд, похоже, вытащил из шкафа и которые принадлежали тем, кто жил тут раньше. Уезжали они явно налегке.
Я опасливо огляделась, прислушиваясь к голосам на кухне. Мне страшно не хотелось, чтобы кто-нибудь застукал меня за тем, как я подглядываю за шефом.
Потом я опять прильнула к замочной скважине.
Какая же эта Эми была красивая — даже когда волосы закрывали пол-лица.
Может, поэтому я и подглядывала?
Из того дома мы уехали быстро. Держась за мотоциклом Брэда, я мчалась по долинам, прорезающим складки в холмах в северной части города. Когда-то — тогда тут было полно койотов — здесь обитали художники и хиппи, люди, не имеющие средств жить в центре. А сейчас все изменилось: бедные поселились в центре, а у богатых были большие дома с видом на бухту и небоскребы. Впрочем, не исключено, что скоро все опять переменится. Множество домов здесь опустело, и мы все чаще замечали на обочинах дорог одичавших собак и койотов — они искали, чего бы сожрать. Новое пристанище «Хаоса» находилось совсем рядом с домом, где однажды давным-давно какая-то банда убила шесть человек, в том числе и жену богатого режиссера. Мы перебрались сюда после пожара в квартире у Брэда в Даунтауне. Эта вилла принадлежала кому-то из партнеров в фирме Брэдова отца, а когда началась пандемия, Брэд слышал, что этот чувак со всей своей семьей свалил в Новую Зеландию. Богачи, боящиеся конца света, вообще тогда завели себе моду покупать хаты в Новой Зеландии — вроде как она так далеко, что тяготы этого мира туда не доберутся. Но такого, чтоб все время везло, не бывает, и если верить новостям по телику — правда, их уже давно не крутили, — то в Новой Зеландии вирус порезвился хуже всего. Брэд сказал, не важно, мертв владелец этого дома или нет, сам дом пуст и словно приглашает нас к себе.