Растолковывал он все это, по обыкновению, сухо и обстоятельно, ничем не выдавая иронии, и как раз поэтому мы с Ларсеном рассмеялись, Чанг же наградил нас печальным взглядом, отчего мы захохотали еще громче. Боеприпасы мы перенесли в прачечную, где держали Брэда. Я посадил его туда, потому что именно там они заперли тело Эми. Мне казалось, что, если обстановка будет напоминать ему о совершенном злодеянии, муки совести будут еще болезненнее.
Закончив перестановку и отведя Брэда в винный погреб, я встал в дверях и посмотрел на Брэда. Лежа на матрасе, он читал одну из книг, которые я отдал ему. За дни в этой тюрьме он уже успел побледнеть и осунуться, хотя мы вдоволь кормили его и каждый день выводили на прогулку в сад.
— Это для чего? — спросил он, показав на отверстие возле своей головы.
— Сливная труба.
— Дерьмо типа меня сливать? — Он отложил книгу и, сжав кулак, сунул руку до локтя в трубу.
— Люди — не дерьмо. Никто из них.
— Если я похудею и смогу залезть внутрь, то где я вылезу?
— На склоне возле дома Полански.
Не знаю, зачем я рассказал ему об этом. А может, знал уже тогда? Я поднял пластиковую ленту, слетевшую с ящика с боеприпасами, свернул и убрал в карман.
— Это чтобы я на ней не повесился? — Брэд усмехнулся.
Я не ответил.
Брэд приподнялся на локте:
— Почему бы вам не покончить с этим и не казнить меня?
Странное ощущение. Он лежал, а я стоял, и он находился в моей власти, однако он будто бы смотрел на меня сверху вниз.
— Потому что мы не такие, как ты. — Я посмотрел ему в глаза.
— Значит, скоро станете. Если доживете.
— Я надеюсь, — сказал я, — что это ты станешь таким, как мы. Или не таким, а лучше нас.
— И что для этого надо — чтобы я всю оставшуюся жизнь просидел взаперти?
— Не факт, что ты снова не сделаешь выбор, который плохо скажется на твоих близких, Брэд.
— Тогда дайте мне шанс. Выпустите меня. Папа заплатит столько, сколько потребуете, обещаю. Нет, столько, сколько я потребую!
Я покачал головой:
— Есть кое-что поважнее, Брэд.
— Да бросьте, что может быть важнее отцовского состояния — оно ж охрененно огромное?
— Выбрать добро, а не зло.
Брэд рассмеялся и подтолкнул книгу по полу в мою сторону:
— Так в этой книжке написано, ага. Леволиберальная херня.
Я посмотрел на обложку. Том Бингем. «Верховенство права». Леволиберальная херня? Это означает, что он, по крайней мере, прочел ее и составил собственное мнение. Возможно, мои надежды оправдались — и я, и все остальные недооценивали интеллектуальные способности Брэда?
— То есть вы утверждаете, будто не хотите отомстить? — спросил он. — Тогда вы врете!
— Возможно, — согласился я, — но казнь — месть недостаточная. Потому что — да, я хочу, чтобы ты раскаивался. Хочу, чтобы тебя мучила та же боль, что и меня, такая, какая появляется, когда теряешь самых любимых. И я хочу, чтобы в тебе поселилось то же чувство вины, что живет во мне, оттого что у тебя не хватило сил защитить собственную семью. Я — обычный человек. Однако мы, люди, обладаем уникальной способностью отказываться от быстротечного удовольствия ради более высоких целей.
— Вы прямо как по этой книжке заговорили.
— Прочти ее, — сказал я, — и поговорим.
Я вышел и запер за собой дверь.
Я прошел в спальню, где Хейди с Сэмом играли с двумя трансформерами, которых Сэму подарил на Рождество «дядя Колин» — так было написано на подарочной открытке. Когда Сэм развернул их, мы с Хейди поняли, что, если отобрать их, заменив на менее жестокие игрушки, он будет безутешен.
— Ты, как я погляжу, веселишься, — заметила Хейди.
В голосе ее зазвенела злоба, и я понял, что она слышала наш с Ларсеном смех.