– Я хотел есть, – тихо ответил брат Чаки.
Отец Эдди покраснел от негодования.
– Ты хотел есть? – гневно спросил он. – Неужели тебе недостаточно того, что даёт тебе община? Неужели тебе недостаточно того, что ты получаешь по Его милости? Он всем даёт ровно столько, сколько нужно, ни больше, ни меньше! Всем хватает и все довольны! Собратья! Собратья! Испытываете ли вы нужду в пище?
Тишина.
– Отец Эдди, – мягко сказал отец Бенджамин, – но зато теперь мы знаем, что брат Чаки поступил так из-за чревоугодия, а не из желания осквернить в себе Его образ, что было бы тягчайшим отступлением.
– Согласна с вами, отец Бенджамин, – кивнула мать Элли.
– И я согласен с вами, – добавил отец Эдди.
Брат Чаки с надеждой посмотрел на отца Бенджамина и тот, заметив это, улыбнулся.
– Он милостив и даст тебе, брат Чаки, возможность искупить своё отступление.
– Благодарю вас, отец Бенджамин, – поклонился брат Чаки.
– Благодари Его, а не меня, – назидательно сказал отец Бенджамин, – мы все Его слуги.
Он взмахнул рукой и брата Чаки вывели из зала.
– А теперь, сограждане, помолимся!
Отец Бенджамин, отец Эдди и мать Элли покинули зал заседаний последними. В сопровождении молчаливых бритоголовых служителей они прошли по длинному коридору, поднялись по лестнице и, оставив служителей у деревянной резной двери, вошли в покои отца Бенджамина.
Стены, расписанные фресками, изображающими обнажённых юношей и девушек в самых фривольных позах, люстра из натурального хрусталя, мраморный столик, на котором стояла ваза с фруктами, огромный камин и пушистый ковёр, занимавший всю площадь помещения. У окна стояла клетка с канарейками, которые при виде людей тут же принялись щебетать.
– Как это ты их так выдрессировал? – спросил отец Эдди.
– Терпение и труд, – усмехнулся отец Бенджамин.
Мать Элли взяла с каминной полки пачку сигарет и закурила.
– Они в последнее время всё чаще нарушают правила, – равнодушно сказала она.
– Ты придаёшь этим мелочам слишком много значения, – фыркнул отец Эдди.
– Из этих мелочей может вырасти что-то большее, – мать Элли выпустила в его сторону струйку дыма.
Отец Бенджамин подошёл к клетке с канарейками и щёлкнул кончиками пальцев по прутьям. Птицы замолчали.
– Они уже начали жрать крыс, – задумчиво сказал он, – думаю, что на что-то большее у них просто мозгов не хватит. А этого Чаки сегодня же отправят на переработку.
– В последний раз…
– Элли, последний раз был десять лет назад, если ты помнишь! Да и тогда их было всего полторы сотни!
– Надеешься, что такого больше не повторится? – спросила мать Элли.
– Не надеюсь, а знаю, – холодно ответил отец Бенджамин.
Отец Эдди улыбнулся:
– Вы только не поругайтесь! Давайте лучше выпьем!
– Я не против, – сказала мать Элли.
– Я тоже, – кивнул отец Бенджамин. – Да, совсем забыл! Эд, Дик просил передать, чтобы твои парни получше проверяли мальчиков из приюта.
– А что такое?
– Да говорит, что после последнего у него хуй два дня чесался.
Мать Элли поперхнулась дымом от смеха.