— Знаешь, — сказал Мелькарт. — Не думаю, что нужно было поручать это ему. Вообще не думаю, что ему нужно поручать хоть что-нибудь.
Аштар фыркнул, он явно больше не стеснялся своих кошачьих клыков и не носил намордника.
— Нет, почему же, — сказал Аштар. — Шайху чудесен в своих бесполезных вечеринках или в игре «правда или вызов», ты слишком строг к нему, папочка.
И Амти почувствовала, как по щекам у нее катятся слезы. Ее друзья снова были рядом, снова были отвратительными, грубыми, нечуткими и чудовищными, но главное — они были с ней.
— Мы скучали, котеночек, — упомянул Аштар, будто бы между делом. Но Амти знала, что они действительно скучали. В этом можно было не сомневаться, Амти ощущала их, как утраченную часть себя. Она неловко улыбнулась, сказала:
— Я по вам тоже.
— Аштар говорил за себя, — сказал Мелькарт. — Он просто в школе не учился, поэтому не особо грамотный.
Неселим толкнул его локтем в бок и покачал головой с самым безнадежным видом. На руках у него были перчатки, но Амти прекрасно знала, после Лестницы Вниз искажения в нем стало больше.
— Ну, и как продвигаются дела? — спросила Амти.
— Сейчас увидишь, — фыркнула Эли. — Зашибись. Ну, для Инкарни вроде нас. И очень плохо для остальных.
Адрамаут вздохнул, сказал:
— Ей стоило бы быть помягче.
— Не то слово, — отметил Мелькарт. Амти подалась к Адрамауту и обняла его, он опустил руку на ее голову, принялся задумчиво гладить.
— Ну-ну, малыш, если ты расплачешься, Мелькарт не забудет этого до конца жизни. Напряги силы. Кроме того, мне не хотелось бы, чтобы ты снова теряла сознание.
Но Амти не плакала, просто вцепилась в Адрамаута, а потом положила голову ему на колени. Ей было достаточно ощущать его лихорадочное тепло.
— Тшшш, Амти, мы все очень рады, что ты здесь. Кроме того, я повышаю тебя, больше ты не несмышленыш.
— Но все еще малыш? — спросила Амти.
— Да, определенно.
Она улыбнулась. Настала оглушительная тишина, кажется, Адрамаут и остальные не хотели мешать ей наслаждаться их обществом, за что Амти была очень благодарна. Она услышала чей-то лихорадочный вздох, приподнялась снова. Щеки Яуди горели, она открывала и закрывала рот, будто разучилась дышать, губы ее были перемазаны кровью Шайху.
— Ты в порядке? В порядке? В порядке? — спрашивал Шайху под оглушительный смех Мелькарта.
Наконец, Яуди смогла вдохнуть, закрыла глаза и некоторое время тяжело дышала.
— В порядке — не совсем то словосочетание, которое подходит.
— А какое подходит? — спросил Шайху.
— Не в порядке, — хмыкнула Яуди. — Но спасибо, что не оставили меня Псам.
— Прости за твою квартиру.
— Мне она не нравилась, — ответила Яуди. Потом помолчала и поправилась. — То есть нет, нормальная была. Но я не привязываюсь к вещам. Только мне теперь негде жить. И, наверное, я в розыске.
— Это не проблема, — широко улыбнулся Мелькарт, улыбка придала ему еще большее сходство с довольной собакой.
— Так, — сказал Шайху неожиданно жестко. — Проблема в том, что ты тут давай не…
Не что именно Шайху так сформулировать и не смог, но голос у него был уверенный.
— Перевожу, — объявил Аштар. — Он считает, что ты клеишься к его симпатичной девушке. Привет, Яуди, я Аштар! Спасибо, что пожертвовала своей жилплощадью для спасения бесполезной художницы шестнадцати лет.
— Не за что, — серьезно ответила Яуди. — Приятно познакомиться.
— Не переживайте, — сказал Адрамаут. — Вы ведь не Инкарни, так? Так что все, что вам нужно — поддельный паспорт. Это можно устроить. Поживете некоторое время у нас, но не здесь, разумеется…
— Она — Перфекти! — сказала Амти неожиданно громко и добавила уже тише. — Ну, я так думаю.
— Конечно, — сказала Яуди. — Я сдавала анализ крови и проходила психологические тесты. Я не Инкарни.
— Нет, — сказала Эли. — Амти имеет в виду не типа Перфекти, а настоящих Перфекти. Кстати, Амти, почему ты так решила?
— Ну, она добрая, и у нее ногти блестят, — сказала Амти, понимая, как глупо это звучит. Она благословила все сущее за неожиданный взрыв приветственных криков за окном.
Амти вскочила на ноги, бросилась к окну. Оно выходило на площадь перед замком, и Амти увидела толпу, собравшуюся приветствовать царицу. Новую царицу. Их Мескете. Площадь изменилась, теперь здесь не было разбито никакого сада, зато стояли клетки, в которых как дикие звери, сидели люди. Впрочем, Амти ли было не знать, что люди часто бывали куда опаснее и страшнее любого животного.
— Пора, — сказал Адрамаут. — Хочешь посмотреть на Мескете?
— Я не знаю, кто это такая, — сказала Яуди. — Но тоже хочу.
Адрамаут поцокал языком, а потом сказал:
— Шайху, держись к ней поближе на случай, если ей станет плохо.
— А если плохо станет мне? — спросила Амти.
— На этот случай у тебя есть я. Но помни, малыш, никто не должен знать, что ты прошла Лестницу Вниз до конца. Если только ты не хочешь обречь на смерть Мескете и сама управлять Двором.
Амти задумалась, не хочет ли, но управление Двором здесь явно было ни при чем. Она кивнула.
— Может мне какую-нибудь легенду придумать?
— Легенда заключается в том, что ты сидела на Лестнице Вниз до сегодняшнего похода туда Мескете, — сказал Мелькарт. — Потому что ты беспомощная и бесполезная.
— Заткнись, — сказал Аштар. — Тебе ведь и так нелегко, котеночек?
— Да нет, — ответила Амти. — Все в порядке.
— Уж я бы своего шанса не упустил!
— А вы всегда такие дружелюбные? — спросила Яуди у Адрамаута.
— Более или менее, — ответил он.
Яуди Адрамаут снабдил маской, закрывавшей лицо.
— Но это маска свиньи, — негодовал Шайху.
— Другой нет, Шайху.
— Все нормально, — сказала Яуди.
— Нет, это моя девушка!
— Нет, не твоя девушка, — сказала Яуди. Словом, атмосферу безумия и ажиотажа Шайху поддерживать умел, этого у него было не отнять ни Лестнице Вниз, ни житейским страданиям.
Амти шла между Аштаром и Эли. Эли держала ее за руку, а Аштар насвистывал какую-то модную мелодию.
— Теперь все непросто, — сказал Аштар, наконец. — Главное, чтобы Двор не превратился во второе Государство.
— В отличии от Шацара, Мескете не хочет уничтожать мир.
— Сознательно, — пожал плечами Аштар. — Нет. Я думаю, Мескете вообще не хочет, чтобы Двор менялся так. Но она здесь царица, она прошла коронацию и все впитывает ее суть.
Амти удивилась тому, как за месяц изменился дворец, будто он был отражением царя или царицы, будто дело было не в рукотворной постройке, а в самой сути замка, стоящего на сердце Тьмы.
Теперь из дворца исчез сладко-соблазнительный компонент отвратительной роскоши. Никакого запаха гнилых роз, никакого золота, никаких сменяющихся узоров на обоях и безумных картин.
Дворец стал больше похож на тюрьму или военную базу. Тяжелых железных дверей с решетками стало больше, коридоры были бетонные и ровные. Жутковатые в своей опустошенности, они подхватывали звук их шагов.
Дворец теперь казался массивным и давящим, утонченность и развращенность из него исчезли, будто и не было их никогда. Все изменилось.
Снаружи дворец, впрочем, выглядел точно так же, как и когда Амти впервые увидела его. Снаружи на месте чудовищных, украшенных органами плодовых деревьев были теперь клетки, откуда смотрели на мир чудовищно искаженные Инкарни. У одних были огромные зубастые пасти, у других длинные, уродливые когти. Некоторые, впрочем, наоборот были извращенно-красивы. Амти заметила обнаженную девушку, на которой переливались лунным светом буквы, следовавшие будто бы безо всякого смысла. В остальном она казалась совершенно нормальной, другим похожим на человека существом был тощий мужчина, забившийся в угол. Под его кожей будто бы непрестанно ползали черви, Амти видела их отвратительное движение, деформирующее кожу. Еще Амти заметила существо с огромными, светящимися глазами в остальном полностью состоявшее из клубившегося вокруг тумана.
В клетках, без сомнения, были заперты существа, лишенные всего человеческого. Но разве это выход? Амти не знала.