– У него такое плохое зрение?
– Дурочка, я в переносном смысле.
– Та, которая рассказала нам сказку, говорила, что ему надо вернуть способность испытывать страсть, чтобы он мог любить в полную силу…
– О чем же еще рассказывать девчонкам под Новый год, если не о любви? Но это лишь один из камешков мозаики. Не надейся, что все так просто, задача у тебя куда важнее. Ты должна вернуть ему полноту восприятия всего сущего. Он потерял ее давным-давно, и однажды из-за этого случилась беда – под конец того времени, когда он был Стражем Сонхийским. Хотя вру, «потерял» – неправильное слово, замуровал он эту потерю на большой глубине внутри себя и, видать, сам не понял, что сделал. И раз уж виноват в этом был родоначальник нашего племени, кому, как не нам, все исправлять?
– Бабушка, я боюсь, что мне так не станцевать, – тихо вымолвила Хеледика.
– Ты должна, – непреклонно и яростно произнесла Данра, а потом повернулась и, ничего больше не сказав, направилась к лестнице перекинутого над рельсами пешеходного мостика, украшенного облупившейся изжелта-белой лепниной.
Девушка рванулась было за ней, но осталась на месте – словно ветер качнул туда-сюда стебель. Незачем бежать следом, все уже сказано.
Старая песчаная ведьма, высокая и прямая, с выпущенным из-под тюрбана хвостом серебристо-седых волос, двигалась через толпу неспешной скользящей походкой, и всякий уступал ей дорогу. Даже сидевшие на ступеньках нищие не стали хватать ее за шаровары и за полы, клянча денег. По залитым солнцем кривым улицам, мимо несметного множества харчевен и лавок с распахнутыми дверьми она дойдет до окраины Харзата, а там обернется песчаным вихрем и умчится в сияющие просторы Олосохара.
Оставшись одна, Хеледика почувствовала себя совсем беспомощной, но потом решительно стиснула кулаки под длинными шелковыми рукавами. Она должна. Она это станцует.
В дороге Орвехту порой думалось, что бывают же в этой жизни, хвала богам, простые радости, которыми можно наслаждаться, не вдаваясь в отвлеченные умствования. Пробившийся из-за облачного полога луч солнца, чашка хорошего шоколада или кофе, растопленный камин в непогоду, двое почтительных и здравомыслящих учеников, которые схватывают твои наставления на лету, в то время как с Дирвеном маются другие кураторы… Один из последних, известный тем, что некогда в одиночку выдержал бой с тремя дюжинами сойгрунов, нынче едва не выпрыгнул на ходу из поезда, но коллеги его удержали.
Объяснял он свой поступок тем, что иначе за себя не отвечает: или пришибет «этого угробца», или еще что-нибудь нежелательное сотворит. Прискорбный душевный срыв у него случился после полуторачасового спора с первым амулетчиком, который рвался в соседний вагон разобраться с Хантре Кайдо, «чтоб неповадно было рыжей сволоте всяческий срамотизм на станциях разводить вместе с сами знаете какой сволочью!». Кадаховой милостью боевого мага, сломавшегося на дискуссии с Дирвеном, не пустили прыгнуть из тамбура и уговорили потерпеть.
Суно в меру сочувствовал коллегам, с долей этакой самодовольной снисходительности, но у него были другие заботы: подавать достойный пример Ривсойму Шайрамонгу и учить Грено Гричелдона «заворачивать» сглаз. Истинные каникулы, в особенности по сравнению с работенкой тех, кто отвечал головой и карьерой за первого амулетчика Светлейшей Ложи.
Из мадрийской столицы в захолустную Гунханду поезда не ходили, но местное представительство Ложи заранее позаботилось о верховых лошадях и верблюдах с поклажей. Экспедиция двинулась на северо-восток, в сторону плоскогорья Маюн.
И волшебный народец, и здешние бандиты почитали за лучшее держаться подальше от большого отряда магов и амулетчиков с песчаной ведьмой в придачу. Главная угроза была внутренняя – Дирвен, лютовавший по поводу «самой сволочной в Сонхи сволочи», то бишь коллеги Тейзурга. Последний время от времени присоединялся к ним: то прилетал в демоническом облике, то выползал из кустарника громадной иссиня-черной змеей, то появлялся из туманной арки Врат Хиалы, а исчезал чаще всего так, что никто не замечал его ухода.
Дирвен прожигал его свирепым взглядом, но близко не подходил, да ему бы и не позволили. Охрана у первого амулетчика была добросовестная и натасканная: своевременно изъяла у подопечного самодельную рогатку, из которой тот собирался «шугануть птиц, а то орут, как бешеные, и отдохнуть не дают».
Птицы заливисто щебетали в зарослях кустарника, в тени которого разлегся большой рыжевато-серый кот с кисточками на ушах. Коллеги правильно поняли, какую цель наметил Дирвен. Хантре Кайдо скорее всего отбил бы атаку, но инцидент вышел бы для Ложи некрасивый.