– Наконец он нарушил молчание, – продолжил Эдмар. – Подошел к окну, за которым уже рассвело, и говорит: «Посмотри на этот пейзаж – там горы, кустарник, облака, тропинки… Нас окружает огромный мир, в котором много всего, а комната, в которой мы с тобой находимся, – крохотный участок этого мира, точка посреди бесконечности. То же самое и с теми отношениями, которые ты пытаешься мне навязать: это лишь небольшой фрагмент моей реальности. Так что можешь ухмыляться, сколько влезет, ты не победил. Ну, выяснил экспериментальным путем, что чары песчанницы с таким мощным потенциалом действуют даже на меня – и что дальше?» Зинта, у меня руки чесались ему врезать, но вместо этого, оцени мою ангельскую выдержку, я всего лишь улыбнулся еще шире и посоветовал ему в ближайшее время не садиться. Тут уже он начал меняться в лице, и в его бездонных темных глазах читалось, что он тоже не прочь мне врезать… Но я должен был выполнить уговор и доставить Мавгис в Олосохар, поэтому недосуг было задерживаться ради драки подушками. Когда я вернулся, он швырнул в меня топором, а что было потом, ты знаешь.
– Ты повел себя, как отъявленный зложитель, из-за того и страдаешь. Не надоело еще быть зложителем? Из-за тебя поезда в Суринань полторы восьмицы не ходили, так что ты многим людям доставил беспокойство, и для него ты теперь распоследний враг. Я слышала, ты его искал, хотя лучше б оставил в покое, а он напал на тебя около пуговичной мануфактуры и чуть не убил.
– Зинта, ты заблуждаешься и в том, и в другом, и даже в третьем. – Эдмар улыбнулся, отчего исполосованное рубцами лицо стало похоже на зловещую маску театрального демона. – Около пуговичной мануфактуры не он на меня напал, а я на него. Хотел проверить, будет ли он использовать против меня летальные приемы. Он этого делать не стал, из чего следует, что у него нет желания меня убивать. Это радует. Минувший раунд закончился вничью, игра продолжается.
– Тебе только и осталось радоваться, что не убили. И ничегошеньки ты не понял, как я посмотрю. Если тебе кто-то дорог – не важно кто, – это еще не значит, что он обязан играть в твои игры. Если ты кого-то любишь, это не оправдывает твоей дури или жестокости по отношению к тому человеку. Бывало, что ты всякое разное о себе рассказывал, так вот, если хочешь знать, половина твоих неприятностей – из-за того, что ты этих простых вещей не понимаешь.
– Это ведь не учение молонских доброжителей? – Он вопросительно заломил бровь, из-за шрамов привычная для него гримаса выглядела незнакомо и гротескно.
– Ну, это просто я так думаю. – Зинта немного смутилась, но потом решительно добавила: – Если ты повадился гулять по болотине, не удивляйся, коли в трясину провалишься. Это в Молоне так говорят, ежели не забыл.
После того как он ушел, она помолилась Тавше, чтобы Милосердная наставила его на путь добра и благомыслия. Хотя понимала, что на Тейзурга ее молитвы вряд ли подействуют.
Зато ей удалось образумить Дирвена. Зинта сделала то, с чем не справились ни учителя в школе амулетчиков, ни кураторы из Светлейшей Ложи, ни даже Суно Орвехт: приохотила этого паршивца к чтению.
Прикованный к постели на ближайшую восьмицу, Дирвен злился и ныл, что он спятит от скуки раньше, чем выздоровеет, – и того нельзя, и сего нельзя, так и рехнуться недолго.
– А книжки читать не пробовал? – спросила лекарка.
Осунувшаяся веснушчатая физиономия первого амулетчика презрительно скривилась:
– Ха, романчики! Брехня сплошная в тех книжках. Каждый дурак знает, что ничего этого на самом деле не было, и все равно люди ведутся на вымысел, как придурки, а писатели сочиняют, чтоб им денег заплатили. Если я знаю, что это сплошные выдумки, для меня это скукотень.
Зинта обиделась за книги, особенно за свои любимые, но виду не подала и посоветовала:
– Тогда почитай о путешествиях в чужие страны – там все правда.
– Да тоже скукотища, я про эти страны в учебниках читал. Ну, или во всякой там обязательной литературе, которой нас мучили. Мне положено знать про чужие страны, потому что мало ли куда на задание пошлют. Вот и говорю, ничего интересного в этих книжках нету. Или враки, или дурацкий фактический материал, который я и так лучше других знаю.
Думаете, это заставило Зинту отступить? А вот и нет!
– Ладно, а ты станешь читать, если это будут правдивые путевые заметки – но о тех удивительных странах, о которых тебе совсем ничего не известно?
– Ну, может, и почитал бы от нечего делать… – снисходительно, словно делая ей величайшее одолжение, протянул Дирвен.