— Ты смотри, осторожнее, не попади в темноте в аварию, — попросил я. — С кем мне тогда завтра работать?
— Не волнуйся, Хэнк, не попаду, — усмехнулся он.
Какое счастье было, после холодного мрачного города, оказаться дома в привычных звуках и запахах, почувствовать расположенность к себе стен и предметов! Вошел я тихо, снял верхнюю одежду, немного посидел в прихожей. Судя по доносившемуся шуму, дети резвились в гостиной.
Зина стояла в ванной комнате и разглядывала в зеркале передние зубы.
— Добрый вечер! — сказал я преувеличенно бодро, чмокнул ее в щеку и стал мыть руки.
— Это ты? — вздрогнула она. — Добрый вечер! Ну и напугал меня.
— Извини, нечаянно.
— Очень устал?
— Не очень. Как у вас?
— Все в порядке. Ужин готов. Из концентратов, знаю, что ты не любишь, но ничего другого у нас нет.
— Скоро зарплата, купим всего разного, — заметил я, и вместе с Зиной отправился на кухню.
Вскоре за нами на кухню сплошным клубком с визгом и гиканьем влетели дети — Мак, Жак и Лика. Сразу и не понять, кто где? Зашатался обеденный стол, расплескалось в тарелке жидкое горячее кушанье из концентратов, налитое мне женой. Дети прилагали большие старания, чтобы отвлечь меня от ужина. Мак под столом играл с моей ногой, Жак прыгал и скандировал недавно выученный стишок, а Лика советовалась, пробуя всех перекричать, как назвать ее самодельную тряпичную куколку? Каково же придется Шехнеру с шестерыми детьми, когда они выйдут из грудного возраста? И представить сложно.
— Оставьте папу в покое, дайте ему спокойно поесть, — напрасно взывала Зина к детям.
Когда пять лет назад из больницы мне сообщили, что у моей жены родилась тройня, я, мягко говоря, опешил. Не просто осознать себя отцом и одного ребенка, а троих — тем более. Чтобы было легче привыкнуть к своему новому качеству, мы с женой дали им короткие имена. Впрочем, к чему корить судьбу? В последние годы у людей рождалось или сразу много детей, или они не рождались вовсе. Поэтому трое детей по всем меркам было весьма неплохо.
Жак с разбега прыгнул мне на спину, и я закашлялся, подавившись энергетическим напитком — кстати, по вкусу редкой гадостью.
— Что с вами, ребята, сегодня творится? Вот, погодите, возьмусь я за ваше воспитание, только появится свободное время, — сказал я. Снял со своей спины Жака и отряхнул мокрую от пролитой чашки напитка рубашку.
— Оставьте папу в покое, пускай он отдохнет. Ступайте играть в свою комнату, — сказала Зина. — Хэнк, они просто соскучились по тебе. Потом они почти весь день провели в доме.
— Понимаю.
— Да, какие у тебя планы на сегодняшний вечер?
— Никаких.
— Тогда поможешь мне в парнике?
— Обязательно.
— Слушай, совсем позабыла, днем к нам приезжали эти, из комиссии по созданию музея.
— Папа, ты купил мне игрушку? — спросил Мак. — Ты же обещал.
— И мне, — напомнил Жак.
— Я тоже хочу игрушку, — присоединилась к ним Лика.
— Где я вам их куплю? Ребята, я бываю в местах, где ничего не продают. Там с меня самого вечно требуют игрушки-ловушки. Зина, у нас есть какие-нибудь конфеты или печенье? Дай им, — попросил я жену, — может, угомонятся? Я хотя бы телевизор посмотрю.
По телевизору шла передача с общегородского конкурса красоты «Мисс Совершенство». Несколько размалеванных девиц поочередно мелькали на экране, в желании перещеголять друг дружку в показе едва прикрытого лоскутами ткани достоинств собственного тела. Были они, на мой взгляд, на удивление похожи. С одинаковыми лицами, фигурами, с одинаковым оскалом великолепных зубов. Все короткорукие и низкими бедрами. С походкой, слегка наклоненной вперед и застывшей на губах вымученной улыбкой.
«Неужели этих девиц еще специально отбирают? — подумал я. Интересно, на чей вкус такая красота и такое совершенство?»
— Папа, купи мне вот тот купальник, — попросила Лика, заворожено смотря на экранное зрелище.
— Непременно, — пообещал я. — Жалко только, что негде только в нем купаться.
— Мне не чтобы купаться. Мне чтобы так ходить.
— Хэнк, как ты считаешь, кто победит? — спросила Зина.
— Мне безразлично. По-моему, они все на одно лицо, — заметил я. — Кстати, что ты говорила про комиссию?
— Да, вот комиссия ходит по домам и отбирает для музея или библиотеки — я точно не поняла — старые семейные фотографии, видеофильмы, письма, ну и все такое прочее. Об этом еще говорили по телевизору. Ты разве сам не слышал?