— Знаете, Максим, когда живешь в таком странном городе, как этот, тебя всегда такой зверинец окружает, что в ком угодно разбираться начнешь. Порой думаешь, что с человеком знакомишься, а это в итоге такая скотина оказывается. Ой, — притворно смутилась Наташа, — это я вовсе не про вас сказала. Ну, я так думаю… Я надеюсь…
— Я понял, — собрался с мыслями Подгорный, — пока вы не смогли меня классифицировать как биологический подвид, мне уготована роль грустного клоуна. Верно?
— Ну почему, — лицо Наташи стало искренне огорченным, — почему грустного? — тут же взорвалась она смехом. — Не будьте грустным, Максим. Мне кажется, что вам это вовсе не идет. Ой, — неожиданно она смутилась по-настоящему, — мне папа рассказывал, что вам за последнее время сильно досталось.
Над столом повисло неловкое молчание. Сама того не желая, девушка напомнила Подгорному все мрачные события прошедшего года — и гибель отца, и борьбу за жизнь Марины. Марины! У него есть Марина. Макс испытал смущение, словно сам себя застукал на тайном свидании, почувствовал, как у него загорелись уши. Наташа, кажется, ничего не заметила, она что-то быстро набирала в своем смартфоне. Но разве же это свидание? Конечно, то, что эта наглая девица моложе его на пятнадцать лет, особой роли не играло, у Подгорного бывали любовницы и помоложе. Но вот то, что Наташа была дочкой куратора его группы на курсах президентского резерва, играло большую роль. Роль эта еще более усиливалась в связи с тем, что куратор занимал должность первого заместителя главы президентской администрации, а фамилия Наташи была Фролова.
Наташа неожиданно мягко коснулась его руки. Макс вздрогнул, два желания бились в его голове. Он нестерпимо хотел отдернуть свою руку, чтобы разорвать это прикосновение. И в то же время ему так хотелось схватить ее ладонь обеими руками, крепко сжать и не отпускать. Так и не решив, куда деть свободную руку, он потянулся к бокалу с вином.
— Давайте выпьем, Наташа.
— Сухого вина? — К ней вновь вернулось игривое настроение. — Максим, мне кажется, в вас скрыт талант поэта-песенника.
— Я полон скрытых талантов, — усмехнулся Подгорный и неожиданно почувствовал, как постепенно к нему возвращаются столь привычные уверенность и легкая ирония, которые всегда помогали Максу в общении с прекраснейшей половиной человечества. Макс сделал большой глоток вина и окончательно расслабился. Поводов нервничать не было. Что из того, что эта девица, избалованная дочь одного из высших государственных чиновников, над ним посмеивается? В конце концов, он и сам не так прост, а первая неделя, проведенная в столице, сложилась для него весьма удачно.
Прежде всего, удачным было то, что Макс попал в группу, которую курировал сам Фролов. В свое время Подгорный-старший именно с ним обсуждал свой переход с губернаторской должности в Совет Федерации, да и затем, будучи сенатором, поддерживал контакт с влиятельным чиновником. Сами кураторы во многом были фигурами достаточно номинальными, их основная функция сводилась к вступительной мотивирующей речи перед своими группами и традиционной полуторачасовой лекции примерно в середине курса. После того как выступление Фролова было закончено, обучающиеся обступили высокопоставленного наставника. Макс не стал лезть в толпу, пока вопросов у него не было, а желания просто попасть на глаза чиновнику он не испытывал. Однако на выходе из аудитории Подгорного остановила администратор их группы, женщина средних лет с острыми чертами лица и блеклыми светло-серыми глазами. У Макса она вызывала ассоциации с какой-то хищной птицей.
— Максим Сергеевич, задержитесь. — Немигающий взгляд в упор буравил Подгорного. — Петр Михайлович изъявил желание поговорить с вами. А что, вы знакомы с Петром Михайловичем? — В голосе промелькнули заискивающие нотки.
Макс отрицательно покачал головой. Видя недоверчивый взгляд администратора, объяснил:
— С Фроловым был неплохо знаком мой отец. Он умер почти год назад.
Администратор явно ждала более подробного рассказа, но Подгорный ограничился сказанным. Поняв, что больше ничего не услышит, женщина недовольно насупилась и, велев Максу следовать за ней, направилась в административные кабинеты. Оставив Максима одного в просторном, почти без мебели помещении, основным украшением которого был огромный портрет действующего президента, администратор удалилась, унося с собой все то же недовольное выражение лица. Подгорный уселся на ближайший стул, извлек из кармана смартфон и занялся чтением новостей родного Среднегорска. Звука открывающейся двери он не слышал, но, почувствовав движение воздуха, поднял голову и тут же вскочил на ноги. В кабинет, улыбаясь, вошел Фролов и протянул руку Подгорному.