я не умею дружить с любовниками, и совершенно не умею дружить с теми мужчинами, которые не могли бы стать моими любовниками.
хотя и слово «любовник» мне не нравится, я не умею дружить с теми мужчинами, которые не могут стать моими мужчинами (они не могут или я их не захочу).
впрочем, это тоже ерунда. я просто не умею дружить.
я умела бы любить, если бы это было нужно.
кстати, а почему мужчины так хотят видеть в своих женщинах подруг или даже друзей?
для меня дружба не имеет такой ценности, как то, что я могу дать человеку в постели. даже если я ничего не могу ему дать, а буду только брать.
именно в этом больше всего преданности и откровенности. никакие дружеские беседы, совместные пьянки-посиделки не дадут мне таких ощущений. и я никому ничего не дам.
наверное, я могла бы дружить только со стариками. со стариками и старухами. меня не пугает и не смущает, что они знают обо мне все.
**/**/2008 lina write: ничего не могу.
не могу себя никак ощущать. просто сейчас хочу его так, что не слышу никаких
чужих слов. говорю с начальником, и ни слова не улавливаю. умираю. хочу. прямо сейчас. только его. руки мелко трясутся. никогда это не кончится. это хуже чем влюбленность, метания и мечтания. это смерть моя. я могу жить только, когда он во мне. и умирать я могу – только когда он во мне. больше нет ничего. какая глупость и бессмыслица – вся эта работа,
суета, вся какая-то скучность вокруг.
**/**/2008 lina write: я безумно тебя хочу.
я не могу ни остановиться, ни справиться с собственным желанием. раньше встречи с тобой были болезненным уколом, после которых наступало оцепенение и приходило облегчение. на несколько дней. иногда на несколько недель. один раз я выдержала несколько месяцев. потом рецидив – и я сорвалась. я хочу тебя прямо сейчас. немедленно. постоянно. я прокручиваю в голове один и тот же разговор с тобой. но чаще мое сознание обходится и без разговоров. одни картинки. я сегодня многое поняла. и себя, и тебя. тебе хочется обычности, ясной, четкой рассказанной словами истории. тебя раздражает мое отношение к ситуации. будто я что-то скрываю. будто я что-то краду у тебя. ты раздражаешься от того, что тебе неизвестно это «что-то».
*
а я сегодня поняла. почти сформулировала. но оно не пересказывается словами. это «что-то», которое есть у нас.
оно не жгучее и не горячее, оно не влажное, не сопящее и не вздрагивающее, оно не судорожное и не кричащее. для него нет ни названий, ни определений.
*
я ничего не могу тебе объяснить.
и я ничего не могу тебе дать. в какие бы игры мы не играли. я только беру у тебя. ты можешь говорить, что я тебя использую, а я буду глупо хихикать в ответ – до того смешно это звучит. но это правда. я тебя использую и расплачиваюсь за это только собственной зависимостью. ты похож на продавца наркотиков, который уже подсадил меня на иглу, но еще не выставил счет.
только ты мне можешь это дать. только это мне от тебя и нужно.
я первый раз попадаю в такую действительность. изначально ситуация была лишена иллюзорности.
а как же! я сплю с человеком, мне с ним хорошо. значит, будем считать, что я влюблена. а на самом деле я жесткая сука. я никому и ничего могу дать. ты же мне даешь саму меня. такую, какой я себя и представить не могла. я же могу только брать. поэтому я никогда и ни о чем не прошу тебя. ты мне очень много даешь и так. и я беру и жадно насыщаюсь с открытыми глазами. я тебе ничего не должна – ни слез ни стонов, ни просьб ни молчания. я тебе никакой любви не должна. вот она я – такая как есть. хочешь – бери!
**/**/2008 lina write:
как-то мы поднимались по очень крутой лестнице,
поднимались на высокий девятый этаж, лифт был сломан. я шла впереди. иногда он просовывал мне руку между ног. мешая идти, мешая мне совершать хоть какие-то осмысленные действия. потому что мне хотелось дать ему тут же, на лестнице – и совершенно наплевать, если бы кто-то мог это увидеть. он так и сделал – взял меня прямо на лестнице, мы не дошли до кровати 18 шагов, мы даже до квартиры не дошли, чтобы повалиться на мягкий пушистый ковер. он сказал:
– я потакаю своим желаниям. неправда, он просто исполнял мои желания.
*
ну почему нельзя? почему же нельзя просто прожить жизнь с его внутри моего тела?
все бьются в поисках истины, все изощряются в придумывании идиллии. а мне ничего придумывать не надо – я знаю краткий момент совершенной гармонии. сколько бы времени он не находился бы во мне, этот момент всегда был краток. мне мало вечности (вот еще, затасканное словечко).
только это и называется жизнью – момент, когда он во мне. остального просто не существует
**/**/2008 lina write:
а голос пел: ценою жизни ты нам ответишь за любовь
я наконец-то поняла, что значит фраза – «люблю тебя больше жизни»,– я всегда думала, что такая фраза – это шантаж, угроза суицидальными намерениями, и меня крайне раздражала эта фраза – своей корявостью, пафосом и заведомой лживостью.
все эти «египетские ночи» с феерической клеопатрой.
несусветная пошлость.
затасканность слов, потасканность языка и намерений.
*
а вчера вдруг и поняла.
*
это так просто.
*
вот есть человек, которого ты любишь,
и есть вся такая сложная и прекрасная жизнь, во всем ее многоцветье и разнообразии.
и тебе – вот эта сложная и прекрасная – становится скучна.
и если на одной чаше весов – сложности и прекрасности, а на другой – человек, которого ты любишь,– то вполне – вторая/другая чаша – перевешивает.
*
то есть, «жизнь» – не как антоним «смерти», а «жизнь» – как синоним «большого мира».
в общем, что в монастырь, что замуж за дурака.
ты завтра не умрешь от любви, но от жизни уже отказалась.
не увидишь, не попробуешь, не поедешь, не потратишь.
сделав остановку на перепутье – остаешься здесь, отказываешься идти дальше.
*
как-то так.
от этого не умирают.
VIII
В качестве эпиграфа:
И стихи, и кулинарные книги читаются, чтобы получить эстетическое переживание приобщения к культуре. Но если вы поэт, то искра чужого творчества может иной раз зажечь и ваш творческий огонь. И вы смотрите на холодильник, белый, как лист бумаги, в котором таятся еще не открытые возможности.
Петр Вайль, Александр Генис
– Ася, а как у тебя полное имя?!
– Зовите меня Кассандра,– отвечала она низким голосом.
Имена – это мелочи и ерунда, имена – это как одежда, никто не обязан все время носить одинаковую. И дурак тот, кто воспринимает ее по имени, помнит и узнает только так.
Ася умела быть очень разной.
Это зависело не от нее. А от ее мужчин.
Ее первый мужчина, Ник, стал называть ее Асей. И для нее это осталось – «именем для мужчин». Больше от Ника ничего не осталось в ее жизни. Привычки, словечки – все как волной смыло.
Ник был капитаном дальнего плавания. С ним все было глубоко и прямолинейно.
Он брал ее всю и наполнял собой. Ася старалась быть похожей на него, как мальчишки стараются быть похожими на собственного отца.
Она стала носить короткие стрижки и приучилась курить крепкий табак, сигареты без фильтра и толстые черные сигары. Носила тельняшки и тяжелые ботинки. Приучилась любить дождь, ветер и выучила несколько крепких соленых словечек. Странно, что она бороду тогда не отрастила.
Ник – это было время простой еды, простой громкой музыки, простых удовольствий.
Даже на завтрак он требовал жареное мясо (Ася выучила пять степеней прожарки стейков, а по утрам она готовила бифштекс с яичницей).