Из удобств была небольшая щель у одной из решёток, куда можно было справлять естественные надобности. Над этим отверстием в потолке тоже было оно, откуда стекали фекалии сверху, из других ярусов, где видать также содержали невольников. Поэтому в плотно забитых клетках стояла мерзопакостнейшая вонь, к которой я немного привык, конечно, пока бродил со стадом зверолюдов, и конечно и сейчас от них воняло неслабо, но сейчас было совсем непросто. Те, у кого ещё сохранялись мозги, старался держаться подальше от таких решёток, ну а у кого их не было или Хаос выжрал им мозги, или обратил их в труху (не знаю, что он с ними делает, что на определённом уровне они становятся такими тупыми) и не заморачивались подходить к уборному месту, накладывая кучи на том месте, где он в данный момент находился. Да, тусклый свет проникал также через эти отверстия, а ещё иногда проходящие отряды морских налётчиков несли светильники, на свету которых можно было рассмотреть чуть больше подробностей.
Оторванность от стада, скученность, голод — наиболее подходящие условия, чтобы показать соседям свою раздраженность и силу. Кто-то кого-то толкнул — сверкнули зубы, когти и стали выяснять, кто тут главнее. Дрались на ощупь, потому как глаза ещё не привыкли к этому рассеянному свету и доставалось и тем, кто совершенно не желал принимать участие в этом дележе.
Я тоже не собирался, стараясь боком протиснуться подальше, но хриплый лязгающий голос Белоглазого прозвучал совсем рядом:
— Помоги!
Эх, да что же такое! Помочь — порвут же меня. А не поможешь — порвут Белоглазого, а потом установят свои порядки и прихлопнут меня опять же. Наверняка. Я в стаде выжил во многом потому, что был полезен, добывал еду. А тут что я добуду? Лишний рот. Потому выбор очевиден.
Оружие мне было не нужно, развязанные перед входом в их клетушку руки были уже вооружены тем, что ему досталось от появления в этом мире — крепкие когти, которые стали сильнее после того, как сожрал странные специи или камни, казалось что светились в темноте. Крепкие костяные пластины на костяшках пальцев могли поспорить в некотрыми защитными перчатками в плане защищённости. Зубы — хоть до конца с одной стороны и не восстановились после памятной первой встречи с ящеролюдами, но клыки были целы и мсо они могли рвать как ножи. А глаза были более приспособлены бродить по туннелям без света, чем у лесных тварей. Хвост вот только не работал, переломленный пополам, тащась за мною странной верёвочкой, на которую так и норовили наступить. И хоть голод вновь начал терзать моё тело, драка в таких условиях давала определённые преимущества.
Пока Белоглазый с Тупым и ещё кем-то примкнувшим к ним, вовсю полосовались и кусались с козлоголовыми, я ударил сбоку, ударами кулаков под рога и в челюсти оглушая, прокусывая лапы, дробя мелкие кости и превращая их шкуры в лохмотья.
Любая драка кажется бесконечной, хотя на самом деле проходит лишь малая толика времени. Так и тут — сколько прошло на самом деле времени было непонятно, когда хрипло дыша, на ногах остались псиноголовые и я, а наши противники лежали в лужах вонючей крови, подыхая или жалобно блея, склонив головы с прижатыми ушами, признавая поражение и наше господство.
Белоглазый, облизывая окровавленную пасть, примерял роль лидера, рыча на оставшихся в нашей клетке зверолюдов, а я пытался на ощупь и внимательно всматриваясь определить, кто же из убитых был больше всего похож на животное…
Не успел я приступить к еде, как из клетки напротив до него донеслось:
— Очередная смерть, Морр. Посмотри, господин мой, да прими жертву ежесущную, и очисть осквернённое, водитель снов и ушедших, владыка Иных Мест! Во тьме обретаясь, взываю к тебе: не оставь одиноким во мраке, не покинь в часы скорби, будь мне поддержкой и утешением, приди на подмогу, протяни свою длань!…
— Эй, ты кто такой? Человек?
— Ох, щупальца Маннана, — надтреснутым старческим голосом отозвались из сумрака. — Если мне не изменяет память, то в ту клетку посадили толпу животных Хаоса, мерзких зверолюдов!
— Выбирай выражения, кто бы ты ни был! А то они могут обидеться по любому поводу и если уж не смогут тебя сейчас достать, то заплюют издалека. Не сдохнешь, так замучаешься отмываться.
Меж прутьев клетки, откуда доносился голос, показалось человеческое лицо. Точно, старик — клочковатая борода, тёмные провалы глазных впадин, огромные залысины.