— Папа, это последнее, что...
— Другая добродетель — мудрость, более редкая и более дорогостоящая, чем умение обращаться с клинком. И дороже любого из них честь, священное доверие, и, однажды потерянная, ее нелегко...
Что-то изменилось в лице Таши. Она вырвала руку и ткнула его в ребра. От удара раздался глухой звон.
— Ай! Черт! Что это за треклятая штука у тебя в пиджаке?
Исик выглядел смущенным.
— Вестфиртское бренди, — сказал он.
— Дай мне немного.
— Об этом не может быть и речи. Послушай, девочка, мы только что...
— ДАЙ МНЕ НЕМНОГО!
Он отдал маленькую бронзовую фляжку. И Договор-Невеста, с головы до ног похожая на древнюю девственную жрицу, запрокинула голову и выпила. После четвертого глотка, совершенно сознательно, она выплюнула бренди ему в лицо.
— Даже не произноси слово доверие. Ты отправил меня в школу, которой управляют ведьмы. Предложил меня твоему императору, когда он щелкнул пальцами. Ты привез меня через полмира, чтобы выдать замуж за поклоняющегося гробу и пьющего кровь Черного...
— Ради Рин, говори тише!
— Ты отрицал то, что я говорила тебе о Сирарис.
Исик закрыл глаза. Сирарис, прекрасная супруга, которая делила с ним постель в течение десяти лет, была разоблачена два дня назад как шпионка и любовница Отта. Она сделала из него наркомана, давала дым-смерть. Она бы убила его на следующий день после того, как Таша вышла бы замуж.
— Ты смеялся, когда я сказала, что на борту Шаггат Несс, — продолжала Таша, — и что Арунис планировал использовать его против нас. Ты видел, как сбылось все, о чем я тебя предупреждала, и все еще считаешь меня ребенком.
С медленным достоинством Исик вытер лицо рукавом:
— Я также видел, как твоя мать упала через прогнившую балюстраду. Четыре яруса, на мраморный пол. Она махала мне рукой. Падая, она протянула руку. Ей было двадцать шесть, и она снова ждала ребенка, хотя мы никому об этом не говорили. Этому ребенку сейчас было бы двенадцать, Таша. Твой младший брат или сестра.
Он мог сказать, что она была потрясена. Таша, конечно, знала, как умерла ее мать, знала о том ужасном падении с балкона театра. Но Исик никогда не говорил ей, что был свидетелем несчастного случая или что Клорисуэла в то время была беременна.
— Ты — все, что у меня осталось, — сказал он. — Я не могу смотреть, как ты умрешь у меня на глазах, как она.
Таша посмотрела на него, в ее глазах блестели слезы.
— Не смотри, — сказала она.
Затем она приподняла платье и помчалась прочь по тропинке. «Таша!» — крикнул он, зная, что она не обернется. Он пыхтел ей вслед, проклиная свои затекшие суставы, пульсацию в голове, которая только усилилась после удаления яда Сирарис, и красные шелковые туфли, которые согласился надеть.
Шелк. Это было все равно что выходить на улицу в одних носках — в женских носках. Как получилось, что никто не засмеялся?
— Вернись, черт побери!
Через мгновение она уйдет навсегда. Нужно было еще кое-что сказать. Добиться повиновения и хоть какого-то признания в любви.
— Где ты?
Он тоже должен признаться. Перед принцем Мзитрина, перед этим раздражающим королем и толпой уважаемых людей. Встать перед ними и объявить, что Шаггат выжил, что свадьба была ловушкой, а Арквалом правит император-зверь. Я виновен. Не она. Освободите ее от этого позора, накажите меня.
Но, конечно, он этого не сделает. Потому что под платьем его дочери висит ожерелье — великолепное серебряное ожерелье его покойной жены. Арунис наложил проклятие на эту серебряную цепочку и поклялся задушить ее там, на брачном помосте, если кто-нибудь помешает церемонии. Вчера он продемонстрировал эту силу, хотя Исик и так в этом не сомневался. В конце концов, это был человек, который восстал из мертвых.
Его повесили. Все согласились с этим: Аруниса повесили, девять дней он провисел на виселице, потом его тело разрубили на куски и бросили в море. Чедфеллоу подробно описал казнь; он был там. И все же с помощью какой-то черной магии Арунис обманул смерть. В течение двадцати лет о нем не было ни намека, ни слухов. Как и Сандор Отт, он обладал поразительным терпением. И только когда мастер-шпион был, наконец, готов пустить в ход Шаггата, свое главное оружие — только тогда Арунис внезапно вернулся и нанес удар.
— Ты слышишь рог, Таша? У нас есть пять минут! Вернись! — Какими дураками сделал их всех чародей. Под самым их носом он покинул «Чатранд» в Ормаэле, встретился с наемниками-волпеками и совершил набег на затонувшую «Литру». С вынужденной помощью Пазела он добыл железную статую, известную как Красный Волк. Сама статуя была ему бесполезна, но внутри ее зачарованного металла находилось единственное, что ему было нужно, единственное, что могло сделать Шаггата непобедимым: Нилстоун, бич всего Алифроса, проклятый камень из мира мертвых.