— Аннулируется! — крикнул Отец, поднимая скипетр и церемониальный нож. — Без заключения брака Симджанский Договор аннулируется! Нет мира между Мзитрином и каннибалом Арквалом! Я видел смерть, разве я не говорил вам, дети?
— Мир должен быть, должен!
— Не будет!
— Нас убьют! Они точно накажут Симджу!
— Смерть! Смерть! — закричал Отец.
— Вырвите этот клинок у него из рук! — крикнул король Оширам.
— Где чудовище? — взревел Исик. — Где он, где дьявол, который убил мою Ташу?
Но Аруниса нигде не было видно.
Фалмуркат Старший взял своего сына за руку.
— Идем! — с горечью сказал он. — Все это обман, и к тому же старый. Женить тебя на припадочной, не желающей мира, и таким образом посрамить врага, когда она умрет.
— Тише, Иллох, что за чушь! — воскликнула его жена.
Но старый принц не обратил на это внимания.
— Некоторые из нас читают историю, — сказал он. — Хаспал из Нохирина женился на девушке из Ризанса. Она умерла от судорог через месяц, и Мзитрин принял на себя весь позор. Этот свинья-адмирал, должно быть, рассчитывал, что его девушка продержится немного дольше, вот и все.
Пазел решил, что настало самое худшее. Сейчас Исик набросится на этого человека; оскорбления разнесутся за пределы святилища, за пределы Симджи; через несколько часов или дней начнутся морские сражения, а к концу недели начнется война. Но Исик никак не отреагировал, и Пазел с огромным облегчением понял, что старший принц использовал свой родной язык. Но что, если это изменится?
Переключившись на толясский, он посмотрел на Герцила:
— Мы должны вытащить ее отсюда, сейчас же.
Герцил кивнул.
— Пойдемте, Эберзам! Мы должны сделать так, как хотела бы Таша, и отнести ее на «Чатранд». Мы устроим ей достойные похороны дома, в Этерхорде.
— Но до этого еще месяцы и месяцы, — провыл Исик. — Ее тело долго не протянет.
— Есть средства, — тихо сказал Чедфеллоу.
Исик свирепо повернулся к нему:
— Хочешь замариновать мою дочь, как селедку, да? Фальшивый друг, которым ты являешься! Никогда больше ты не прикоснешься ни к одному из моих!
— Спокойно, Исик, он врач, — сказал король.
— Что ты о нем знаешь? — взревел Исик, заставив толпу снова ахнуть. — Глупый дурак! Что ты об этом знаешь? А вы, все? Вокруг себя я вижу только марионетки на ниточках! Маленькие беспомощные куклы, дергающиеся, танцующие под шарманку.
Новые вздохи зрителей.
— Не трогайте его! — крикнул Оширам, потому что стражники уже бросились к Исику. Никакая трагедия не могла оправдать такие слова в адрес государя, в его собственном королевстве и перед его пэрами; людей казнили и за меньшее. Только сам король мог помиловать Исика, как знали все присутствующие.
— Но она должна отправиться в Этерхорд, — с плачем сказала Паку́ Лападолма.
— Действительно, должна, ваше величество, — сказал один из монахов-темпларов. — Только сегодня утром она написала это, когда мы внесли ее имя в городской реестр: «Хотя мое тело сгниет в пути, пусть меня похоронят рядом с моей матерью на Мейском Холме». Она была весьма настойчива в этом вопросе.
На это Исик не смог ничего возразить. Кто-то расстелил на полу плащ. Разинув рот, адмирал наблюдал, как Герцил поднял тело Таши и положил ее на ткань.
Пазел почувствовал руку на своем локте. Он обернулся и, к своему изумлению, оказался лицом к лицу со сфванцкором, который украдкой поглядывал на него во время церемонии. Губы под белой маской слегка дрожали.
— Отец был прав. На вашем корабле зло. Ты в этом участвуешь?
Это был голос молодой женщины, говорившей на ломаном арквали и странно шептавшей, как будто пытаясь скрыть свой голос. Тем не менее Пазел был уверен, что слышал его раньше.
— Кто ты? — требовательно спросил он.
— Отвернись, пока не стало слишком поздно. Ты никогда не будешь принадлежать к числу тех, кто принадлежит.
— Что ты сказала?
Она ничего не ответила, только повернулась спиной и убежала, а потом Нипс потянул его за руку.
— Очнись, приятель! Пора идти!
Мысли Пазела были в смятении, но он знал, что Нипс прав. Наклонившись, он схватил угол плаща, на котором лежала Таша. Герцил, Нипс и Фиффенгурт уже держали свои углы. Вместе они подняли ее тело и под новые вопли зрителей понесли его по проходу и через арку.
Солнце ослепило их. Исик следовал за ними по пятам, рыдая:
— Все зря, все зря! Моя утренняя звезда...
Прежде чем они достигли нижней ступени, они услышали, как король Оширам над ними приказал своим стражникам образовать фалангу перед трупоносцами:
— На корабль! Вбейте клин, если это необходимо! И пусть никто не мешает им в их го́ре!