Помощник плотника инстинктивно пнул ногой. Стелдак во второй раз пролетел через комнату, выронил свой меч (на котором не было крови) и неуверенно вскочил на ноги. Он был гибким и быстрым, потому что был икшелем, но он не был Диадрелу. Он делал обманные движения то в одну, то в другую сторону, как будто не мог решить, в какую сторону бежать.
Все кончено, подумал Пазел. Кончено для нас и для икшель.
Кулак Роуза обрушился вниз. Хаддисмал топнул, на волосок промахнувшись мимо Стелдака. Отт издал каркающий смешок и крепко прижал Ташу к себе. И Стелдак, быстрый, как паук, протиснулся через двухдюймовую щель в досках пола.
— Это мой дегустатор ядов! — крикнул Роуз. — Боги смерти, мы должны выкопать его оттуда! Нам нужно узнать, один ли этот маленький ублюдок! — Он оттолкнул Пазела в сторону и взялся за доску, на которой уже никого не было. — Помоги мне, Хаддисмал!
— Он уже давно сбежал, сэр, — сказал Хаддисмал, присаживаясь на корточки рядом с Роузом.
— Тяни, черт бы тебя побрал! В полу есть перегородки! Он заполз прямо в ящик!
Снирага зарычала и вцепилась когтями в щель. Роуз оттолкнул ее в сторону, просунув палец ноги под доску, когда она начала подниматься.
— Эти перегородки сгнили, — сказал Фиффенгурт из задней части комнаты. Никто не обратил на него внимания. Роуза и турах вывернули и начали отрывать доску. Через плеск трюмной воды действительно доносился какой-то шорох. Чей-то голос? Пазел прислонился к ящику, прислушиваясь. Доска начала поддаваться.
Внезапно из-под нее раздался голос Стелдака: Еще нет! Еще нет! Он недостаточно близко!
Ни Роуз, ни Хаддисмал никак не отреагировали на голос – конечно, подумал Пазел, Стелдак говорит на языке икшель.
— Капитан, — прохрипел он, его горло все еще ужасно болело, — возможно, вы захотите это прекратить.
Роуз бросила на него пронзительный взгляд и сделала чудовищный рывок. Доска приподнялась дюймов на десять, из прогнившего от моря дерева торчали древние гвозди. Роуз наклонился, чтобы заглянуть в темное пространство внизу.
— Вот ты где! — воскликнул он.
Доска разлетелась вдребезги. Что-то мокрое и яростное ударило Роуз в лицо. Это была огромная белая крыса, в два раза больше Фелтрупа, и ее морда была засунута в рот Роуза. Человек и крыса упали навзничь, зверь царапался, Роуз брыкался на полу. Наконец он ухватил извивающееся животное и изо всех сил отшвырнул его от себя. Голова крысы представляла собой отвратительную безволосую шишку, алую от крови, и она начала кричать еще до того, как ударилась о стену позади Драффла.
— Слава! — провыла она с верхушки ящика примерно в восьми футах над полом. — Слава крысам Арквала! Слава Ангелу Рина! Смерть приходит к лжесвященнику, капитану-еретику, который издевается над Девяноста Правилами и их Создателем! Смерть его безбожной команде, смерть этому оскверненному храму!
— Это Мугстур! — выдохнул Пазел.
— Убейте его! — закричал Роуз, почти бессвязно из-за крови.
Два тураха прыгнули на крысу, но она, извиваясь, убежала, крича в экстазе:
— Победа! Победа для Арквала, где царит Ангел! Победа Магаду, нашему Императору, дарованному нам Рином! Час настал! Крысы «Чатранда», приходите и сражайтесь!
И крысы пришли. Из разрушенного пола, из пенящегося трюма они выпрыгивали и извивались, восемь, двенадцать, двадцать, еще больше бежали позади. Подобно набухающему пятну, они расползались во всех направлениях, а вместе с ними распространялся хаос, неподвластный никому. Турахи били ножами и топтали ногами, убивая многих, но существа проникали в хранилище быстрее, чем умирали, а половица была разбита на слишком много кусков, чтобы ее можно было заменить. Турах с лампой развернулся, ударив ею в грудь Большого Скипа и разбив стекло. Лампа зашипела, темнея.
Роуз задыхался со звуком, похожим на крик зарезанного быка, даже когда крысы карабкались по его конечностям и кишели на спине. Мастер Мугстур откусил часть его языка, а Роуз вдохнул достаточно собственной крови, чтобы утопить человека поменьше. Четверо связанных мужчин кричали, требуя, чтобы им освободили руки. Сандор Отт уставился на лысую, покрытую запекшейся кровью крысу, которая визжала, восхваляя его императора, и на мгновение, казалось, забыл, где находится.
Это мгновение было всем, что было нужно Таше. Подпитываемая яростью, она ударила кулаком по его руке с ножом и в то же время изо всех сил боднула его головой в лицо. Оба удара соединились; нож вылетел из руки Отта, а сам Отт, пошатываясь, отступил в открытый дверной проем.
Таша знала, что ее единственный шанс — продолжить атаку; она так и сделала. Крутанувшись, она ударила вновь, на этот раз по руке Отта с мечом — в то мгновение, когда тот начал вытаскивать оружие. Это был удар ребром ладони по предплечью: мастер-шпион зарычал от боли. А потом ударил в ответ. Правая рука Отта, та, что раньше держала нож, была не слишком ранена, и Отт ударил Ташу голым кулаком в подбородок — классический апперкот. Таша нанесла ответный удар, молниеносный, но слабый; она была оглушена. В ответ Отт ударил ребром ладони по ее шее. Колени Таши подогнулись, и, падая, она ударилась головой о край ящика. Не сводя с нее глаз, Отт ударил Нипса (который в отчаянии бросился вперед) кулаком в бок и повалил того на палубу. Затем он обнажил свой меч.