Они подбежали к левому поручню, взобрались на ванты огромной грот-мачты и начали подъем. Они оба были уверенными в себе альпинистами: то, чего Таше не хватало в опыте, она восполняла силой. Но когда они поднялись, поднялся и ветер, на самом деле совершенно неожиданно. Пазел, уже измученный ударами и потерей крови, обнаружил, что ему нужно замедлиться и отдышаться.
— У меня кружится голова, — сказал он.
— Что? — крикнула она.
— ГОЛОВА! КРУЖИТСЯ!
Он понятия не имел, как люди на марселе могли что-то слышать. Наконец Нипс увидел их, и его лицо озарилось облегчением. Он настойчиво поманил их. Быстрее!
Пазел полез дальше. Они миновали титаническую главную рею, огромный деревянный брус, горизонтально нависший над кораблем, и на несколько минут широкий марс закрыл им вид на Нипса и матросов. Однако он мог просто слышать их: звучало так, как будто Нипс выкрикивал его имя.
— Я иду, приятель, но у меня нет треклятых крыльев, — раздраженно пробормотал он.
Они достигли марса, и Пазел ловко протиснулся через собачью дыру. На какое-то мгновение он был укрыт от ветра. Внезапно он услышал Нипса и всех остальных над собой. Они кричали.
— Нет! Нет! Нет! Берегись! Повернись!
Пазел изогнулся, дико озираясь по сторонам в поисках источника их страха. Влево, вправо, наружу, вниз. Внизу...
Крысы вырвались на верхнюю палубу. Пространство вокруг грот-мачты было заполнено их извивающимися телами. И дюжина или больше карабкались прямо к ним по деревянному столбу, истекая слюной.
— Мой! — визжали они. — Ангел! Небеса! Убей!
Питфайр, подумал Пазел, они были пятью палубами ниже!
Все произошло быстро. Пазел и Таша не могли спуститься, а подниматься выше было бы сущим безумием. Единственным возможным выбором было стоять на марсе.
— Не руби, — прокричала Таша ему в ухо. — Выпад. Удар. Если ты позволишь им подойти близко, они разорвут тебя на куски.
Едва эти слова слетели с ее губ, как из дыры выскочили первые крысы. Пазел был явно напуган. Он сражался с ними один на один с помощью лома, но теперь на него набросились сразу трое, и мачта качалась, а между ним и палубой было шестьдесят футов. Он наносил удары мечом, пинал их по лицам и животам, умудряясь только оставаться в живых, пока Таша убивала и убивала. Не раз она протыкала крысе шею или грудь как раз в тот момент, когда та собиралась вонзить в него свои четырехдюймовые зубы. Он знал, что она защищала их обоих, и эта мысль приводила его в ярость. Сосредоточься. Он нащупал темп, скорость, необходимую для того, чтобы знать, что делают эти зубы и когти, прежде чем существо, с которым он сражался, узнает то же самое о его мече. Это было возможно, с яростью это было возможно. Туда, и туда.
Нипс и матросы спустились вниз, чтобы присоединиться к битве. Пазел понял, что с ними был еще один смолбой: Джервик. Спрыгнув на платформу, он поймал взгляд Пазела:
— Йаарх, Мукетч! Теперь ты дерешься как мужчина!
Он ринулся в драку, размахивая ножом, который считал «ржавым хламом», и осыпая крыс проклятиями. У него не было изящества Таши, но у него были скорость и мускулы, а также яростный инстинкт битвы. Но даже с подкреплением бой казался бесконечным. Крысы продолжали приходить — вонючий гейзер из зубов, когтей и шерсти. Все было красным: их глаза, руки Пазела, свет от беззвучной бури. Пазел не осмеливался себе представить то, что происходило внизу.
Но, наконец, настал момент, когда он убил крысу, и ни одно существо не заняло ее место. Таша заколола зверя с серыми челюстями справа от него; Джервик забил до смерти третьего. А потом их больше не было.
Они посмотрели вниз. Турахи и матросы снова удерживали палубу, которая с того места, где он стоял, напоминала пол скотобойни. Большой Скип торопливо карабкался по вантам.
— Ублюдки пробрались по световой шахте, обошли нас сзади! — прогремел он. — Спускайтесь, ребята, бой почти закончен. Просто надо забрать назад трюм.
Раздались приглушенные слова благодарности Рину.
— Нам все еще нужно поставить этот дурацкий парус, — сказал Джервик, торопливо взглянув на Вихрь.
Пазел вздохнул:
— Верно. Тогда за работу.
— Я так и не нашел Марилу, — сказал Нипс. — Ускинс схватил меня в ту минуту, когда я вышел на наверх.
— Я думаю, она мертва, — прямо сказал Джервик. — Я видел, как эти крысы... Эй! Ползун! Ползун!
Он кричал, указывая на точку на вантах, примерно в восьми футах над ними. Там, в своем ласточка-костюме, выглядевший очень маленьким и измученным ветром, прильнул к толстой веревке Таликтрум.
Они с некоторым трудом заставили Джервика замолчать. Икшель наблюдал за происходящим с явным нетерпением.