Когда они добрались до порта, им пришлось пробиваться сквозь толпу. Даже за то короткое время, что его не было, она распухла, и ее беспокойство усилилось. Некоторые буквально плакали от страха. Будет война, еще одна бесконечная война; как они вообще позволили себе надеяться, что это может закончиться? Другие вымещали свою боль на Пазеле:
— Поймали маленького дезертира! Хорошая работа! Как я говорю, всегда бей того, кто сбежал с корабля!
Герцил привел его к рыбацкому пирсу, у подножия которого люди короля Оширама сдерживали толпу. Их пропустили, и Пазел увидел Фиффенгурта и Нипса, стоящих рядом с телом Таши в конце пирса. Оба смотрели в сторону «Чатранда», который возвышался, как морская крепость, в трех милях от берега.
Их лица просияли при виде Пазела.
— С возвращением, дурак, — сказал Нипс.
Пазел не стал спорить по этому поводу.
— Что мы теперь будем делать? — спросил он.
— Во-первых, вернем Ташу на «Чатранд», — сказал Герцил. — Когда это будет сделано, мы будем искать другой способ раскрыть миру заговор Арквала. Способ, который не требует, чтобы смолбои играли в кошки-мышки с ассасинами.
— Это будет приятная перемена, — сказал Нипс, наблюдая за заливом. — Танцующие дьяволы! Почему эти гребцы такие медлительные?
— Потому что вы на них зырите, — сказал Фиффенгурт.
Пазел расхаживал по причалу, стараясь не смотреть на сверток у ног Герцила. После бесконечного ожидания шлюпка подошла к причалу. Люди на веслах увидели Ташу и сразу же начали кричать:
— Кто это сделал, мистер Фиффенгурт? Кто посмел тронуть ее хоть пальцем? Мы можем убить его, сэр?
Опускать Ташу в лодку было унизительно. Любовь-узел Бабкри соскользнул, и ее золотые волосы рассыпались по скользкому полу. У них всё не выходило положить ее в полный рост, пока, наконец, не перекинули ее ноги через банку, между гребцами. Нипс попытался почистить ее волосы о свои бриджи.
Матросы плакали. Как и большинство членов экипажа, поначалу они не слишком обращали внимание на Договор-Невесту. Пассажиры благородного происхождения приходили и уходили, часто приветствуя моряков, если вообще приветствовали, с едва скрываемой усмешкой. Матросы платили тем же, и рассказы о невежестве пассажиров первого класса, их морской болезни, страхе перед крысами, блохами и клопами — и вообще бесполезности — продавались на нижних палубах, как леденцы.
Но они недолго глумились над Ташей Исик. Вместо изысканной еды или отбеленных нижних юбок она мечтала о возможности взобраться на мачты или исследовать черную пещеру трюма. Она также виртуозно ругалась: целая жизнь подслушивания разговоров капитанов, коммодоров и других гостей за столом ее отца превратила ее в ходячий сборник военно-морских ругательств. Когда матросы «Чатранда» впервые высадились на берег, они хвастались ее красотой, а когда распространился слух, что она расправилась в драке с парой бандитов-смолбоев, они добавили свирепость к списку ее достоинств. Она была «хорошим пацаном», решили они, и не было более высокой похвалы.
— Что это, квартирмейстер? — внезапно спросил голос с палубы «Чатранда».
Это был капитан Роуз. Рыжебородый мужчина изучал их с большим подозрением, его огромные руки вцепились в поручни. Рядом с ним стояла леди Оггоск, ведьма-провидица, старые глаза блестели из-под выцветшей шали.
Герцил крикнул прежде, чем Фиффенгурт успел ответить:
— Это, Роуз, конец вашего заговора — и, что вас будет волновать гораздо меньше, конец более благородный, чем могут понять некоторые умы.
— Я достаточно насмотрелся на трупы. Похороните этот в Симдже, кем бы он ни был.
Герцил протянул руку и раскрыл лицо Таши, теперь мертвенно-серое.
— Вам следовало бы сделать все возможное, чтобы не препятствовать возвращению Таши в Этерхорд. Его Превосходительство захочет засвидетельствовать свое почтение.
— Что, что? — воскликнула Оггоск. — Девушка мертва?
— Кажется, я только что это сказал, герцогиня.
Роуз не стал препятствовать. На самом деле он помог, очистив палубу ото всех, кроме крепких рук. Тем не менее, когда спасательная шлюпка приблизилась к возвышающемуся судну, Пазел услышал крики страдания и неверия. Донесся голос Оггоск: новость уже распространилась по кораблю.
Канаты талей были закреплены, и вахтенные, рывок за рывком, подтянули спасательную шлюпку к борту корабля.
— Смажьте гроб парафином, — сказал Роуз, когда они поднялись на верхнюю палубу. — Мы пошлем на берег за бальзамировщиком.
— Это сделает доктор Чедфеллоу, — сказал Герцил.