Выбрать главу

Жак прислоняется к притолоке. Прислушивается к шуму костяшек, которые гремят в кожаном стаканчике, и не спускает глаз со спины Руссена.

— Не везет в игре.

Он оборачивается и замечает Шарандо, который соскакивает со стула и встряхивается всем телом, жирным и добродушным, встряхивается так, словно его одолели муравьи.

— Не везет, друг мой, Сардер.

При этом имени Руссен круто поворачивается, смотрит в упор на Жака, усмехается, протискивается к двум своим приятелям, которые играют в покер, и что-то шепчет им на ухо.

Шарандо кладет руку на плечо Жаку и говорит вполголоса.

— Руссену адски везет, подумай, — четыре туза и король против трех тузов и двух королей; тут ничего не поделаешь при такой удаче.

Потом он еще понижает голос:

— Он сплетник: все время распространяет про тебя гадости.

Жак выпрямляется, сдвигает каблуки и говорит, махнув рукой:

— Я так далек от них, так далек от них.

Шарандо быстро берет приятеля за пуговицу. Три девицы нагло хохочут, а в нескольких шагах от них, окружив буфетчика, который приготовляет своими обезьяньими руками коктейли всех цветов, шесть молодых людей из «лучшего общества» прислушиваются к словам Руссена, а тот, прикрыв рот рукой, бормочет вполголоса: 

— Причина смерти еще не выяснена; возможно, что его задушили, а потом повесили…

Круг смыкается, лица с жадным любопытством тянутся: к Филиппу, который чуть ли не со сладострастием распространяет сплетню, начавшую циркулировать в городе.

Жаку видна широкая шея Руссена среди шести голов, которые отражаются в зеркале, обрамленном бутылками с цветными этикетками. Уже овладевает им снова недомогание, от которого будто цепенеют руки и ноги и останавливается дыхание.

В пустоте, в которой потонули буфетная стойка, Шарандо, Руссен, и Кº, он слушает переливы голоса Франсуазы, прижавшейся к его груди; он ощущает ее тяжелый рот, который тянется в темноте к его лицу, и усилием воли он пробует отогнать эти видения.

Шарандо, который все еще держит его за пуговицу, вполголоса в общих словах рассуждает о злостности обывателей. Его карие глаза выразительнее его слов, а белый носик — единственная определенная точка на его лице,

Жака убаюкивают его слова, тусклые, как и освещение бара. Бар — холодный, бесцветный, как затылки здешних мужчин, как лица здешних женщин, когда они не смеются.

И преодоленный образ Франсуазы уступает место образу Жака Сардера, рыскающего по городу в поисках службы. В его сознании есть провал, слабость, отсутствие ясных мыслей, упадок, в котором гибнет всякая энергия.

Бар, точно погреб, в котором ничто не откликается на голос Шарандо. И только при словах: «смерть дяди» снова всплывают шесть шушукающихся затылков,

— Он намекает, будто ты причастен к смерти дяди.

Громкий крик, почти вопль: «Он!» Шарандо уже жалеет о своих словах, ибо Сардер двинулся на середину комнаты, повторяя: «Он!» Голубые глаза потемнели, рот перекошен. Он вынимает руку из кармана; Шарандо отступает, глаза у него краснеют, нос кажется еще белес. Девушки смотрят на высокую фигуру, приближающуюся к стойке, а шесть голов, которые не шевельнулись при первых словах, — так поразило их это громкое «Он!», — оборачиваются к Жаку, неподвижно стоящему перед ними.

Буфетчик вышел из своего закута и вытирает руки серой тряпкой. В соседнем зале танцуют фокстрот.

Голос прерывается, звук с трудом выходит из сдавленного горла:

— Вы подлец, Руссен!

Пауза… Филипп дрожит от страха, но не от того страха, что заставляет поджать хвост, а от страха, полного ярости, от страха, побуждающего вцепиться в ноги противнику. Сардер, сжав кулак, делает шаг вперед.

Приятели расступились, и на Руссена надвигается искаженное лицо Жака. Кулак разжимается…

— Ты подлец, подлец!

Филипп дрожит, во рту скопилась слюна, в горле пересохло, но он не пытается улизнуть, ярость в нем сильнее страха.

Буфетчик опять за стойкой.

Рука Жака хватает Руссена за горло, тот защищается, пихает противника в грудь. Но Жак стаскивает Руссена со стула, будто выдергивает соломинку из циновки, и швыряет его к ногам Шарандо, который вопит: «Оставь, оставь!» Тело сжалось, галстук съехал на землистое лицо: на светлом паркете черный комок.