— Недурна девочка, — бормочет он и чуть не бегом спешит за ней.
Клер оборачивается на шум шагов. Ее догоняет мужчина, и она слышит его прерывистое дыхание; он догоняет, словно хочет заговорить с ней. Останавливается. Берет ее за локоть и говорит:
— Какой туман, мадмуазель.
Она не отвечает и смотрит на него.
Он мал ростом, склонен к полноте, лицо раскраснелось, верно из-за того, что он спешил. Перед ней большая голова, подстриженные усики и элегантный костюм. «Еще совсем мальчик, — соображает она, — но, кажется, со средствами».
Филипп берет ее под-руку.
— Разрешите вас проводить, мадмуазель.
Она идет вперед, он не выпускает ее локтя.
«Черты у нее крупные, но глаза горят и тело аппетитное», — думает молодой человек.
Клер все идет, незнакомец сжимает ей руку. Она не вырывает руки, сердце бьется у нее не сильней, чем только что, когда она медленно возвращалась к себе в комнату, где собиралась в одиночестве провести свой свободный вечер. Она не взволнована, молодой человек не привлекает ее, тепло от его тела, прижавшегося ей к бедру, не согревает. Украдкой посматривает она на его пиджак. «Материал хорошего качества», — думает она.
Их окутывает туман и оседает у них на ресницах. Проносятся авто. Шум шагов. Филипп выпускает ее руку, но не отходит от девушки. Густой туман успокаивает его, — знакомым его не узнать, особенно в такой поздний час, а он охвачен яростным желанием, в висках стучит, руки дрожат; если бы не эта сырая темь, его бы смутило молчание женщины. Ему хочется взять ее за плечи, потрясти. В нерешительности он бормочет что-то невнятное, а потом говорит легким, непринужденным тоном:
— Будь со мной авто… мы бы проехались в лес.
— У вас есть авто?
В удивленном вопросе проскальзывает деревенский выговор.
Он немного отстает, но зад, который при каждом шаге массивных ног перемещается справа налево, слишком заманчив, Филипп не может упустить такой случай, он думает уже только об одном: «Согласится или нет?».
Клер начинает привыкать к приставаниям мужчин, которые, торопясь, приглашают ее в гостиницу. Все торопятся, как и ее хозяин, несколько раз пытавшийся обнять ее за телефонной будкой. Но с тех пор как Фессар покинул ее, внимание мужчин ее не трогает. Кажется, будто чувственность отлетела от нее вместе с нежностью. Он не женился на ней, потому что у нос не было денег. С этих пор она отказалась от всех удовольствии. Решила упорно работать, рассчитывать каждый грош, скопить приданое, завести книжку в сберегательной кассе и когда-нибудь выйти замуж.
Упорство молодого человека, который пробует завести разговор, вызывает в ней только одну мысль: «У него есть автомобиль». И ее равнодушие исчезает, не из-за обаяния, связанного с этим экипажем, но просто потому, что «собственники автомобилей — люди богатые, и, значит, если он хочет спать со мной, пусть платит деньги».
Филиппу хотелось бы знать, чем она занимается; ему не видно, холеные ли у нее руки, так как она в перчатках.
Туман все такой же густой; прохожих мало; сходя с тротуара, чтобы перейти через улицу, Филипп берег женщину за талию и прижимает к себе. Она не отстраняется; они идут рядышком. Из расспросов Филипп узнает, что она служит и что сегодня, у нее свободный день.
Его удивляет холодное равнодушие этой коренастой девушки, которая с первого взгляда показалась ему пылкой. Он заглядывает ей в лицо: глаза черные, брови густые, рот большой. «Увидим», — думает Филипп.
Запах мыла и слегка влажного тела исходит от ее шеи. Филипп взволнован; он впился пальцами ей в локоть. но не решается коснуться губами ее шеи.
«Увидим».
— Когда вы освобождаетесь?
— К вечеру,
— Поздно, вам приходится много работать.
— Да, но привыкаешь.
— Вы, может быть, работаете в центре?
— Отсюда не далеко, на Рю-де-Гантье.
Филипп старается угадать магазин, где она служит, ибо при таком произношении она, верно, не получила образования и не может быть машинисткой.
— Ваш магазин закрывается поздно.
— Я работаю не в магазине, а в пивной.
«Служанка из пивной, не очень весело, пахнет, верно, посудой». Он решил расстаться с подавальщицей, но покачивание бедер, легкий пушок над верхней губой, запах мыла удерживают его, и после паузы он решает:
«Ну, значит, не будет ломаться, все быстро уладится». Сегодня он должен вернуться домой к обеду, но можно назначить ей свидание в. следующий свободный день. Его удивляет лаконичность ее ответов, так как он привык нарываться на отпор, на отшучиванья; иногда это свидетельствует о застенчивости, но в данном случае это; кажется, равнодушие. Верно, что ей ни скажи, на все она отзовется тем же безучастным тоном.